В 1940 г. на закупки авиатехники тратилось 7,7 млрд. руб., на боевую подготовку ВВС — 16 млн. руб., НИОКР по линии РККА получили 414 млн. руб.{140}
Анализируя эти расходы, маршал Шапошников, как и молодые генералы Рычагов, Смушкевич, Аржанухин, должны были видеть, что тратятся огромные средства на поддержание в технически боеготовом состоянии устаревших машин, в то же время на боевую подготовку летчиков и штурманов расходуется мало. Подготовка военных летчиков в летных училищах и школах (на 1 января 1941 г. их насчитывалось 41) осуществляется за счет сокращения времени обучения, в ущерб ее качеству. Можно ли подготовить полноценного пилота за 6–12 месяцев? Нельзя. Однако наши генералы считали это возможным. И готовили их. На верную смерть.
Наш самый многочисленный воздушный флот по качеству своей материальной части, по уровню подготовки воздушных асов в 1940–1941 гг. далеко отставал от военно-воздушных сил передовых капиталистических стран. Слишком высокой была и аварийность в наших ВВС. И не видеть этого специалисты не могли. К 1940 г. большинство самолетов морально устарели. Реально устаревшим был даже истребитель И-153 «Чайка», который пошел в серию в 1939 г. Советский Союз запаздывал с разработкой боевых самолетов, которые принято было считать «современными». Слишком мало выделялось средств на НИОКР, на создание новых образцов техники. Но заказчик, Управление ВВС, начальник ВВС П. Рычагов этого не видели. И перераспределять финансы в пользу создания перспективных самолетов Як, МиГ, ЛаГГ, Ил, Пе, Ту не хотели. Реально массовое производство современных самолетов удастся развернуть только в 1941 г., уже в ходе войны. Морально устаревшие, но еще вполне технически исправные СБ, И-16, И-153 только мешали перевооружению ВВС.
А генералы от артиллерии, маршал Кулик, комкор Воронов, комиссар Савченко, в своих требованиях к новым артиллерийским орудиям недооценивали мощности пушек. Нужно отдать должное, маршалу Кулику, который отличался не только властностью и нетерпимостью к чужому мнению. В отличие от некоторых своих подчиненных он не боялся ответственности и порой, исходя из собственного понимания интересов дела и задач повышения обороноспособности страны, принимал решения более чем рискованные. Неэффективная, затратная военно-техническая политика, нацеленная на создание самых многочисленных в мире ВВС, самых быстрых танков, самых легких, но, к сожалению, маломощных пушек; создание и внедрение в массовое производство образцов вооружения, обреченных на быстрое моральное устаревание и запаздывание на этой основе с созданием современных типов самолетов, танков, артиллерии и общее отставание нашей страны по уровню научно-технического развития в сравнении с Германией — все это вынуждали советское правительство принимать экстренные меры в 1939–40 гг.
Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР о запуске в массовую серию в 1940 г. всех боевых самолетов нового типа, танков Т-34, не дожидаясь окончания полного комплекса их испытаний, значительно сократили сроки освоения их в производстве и были единственно правильными. Это вытекало из необходимости ускорения подготовки к войне.
Сменивший Шапошникова на посту начальника Генерального штаба К.А. Мерецков сразу же начал работу над реализацией указаний С.К. Тимошенко по корректировке плана стратегического развертывания советских войск.
Под его руководством в этот план были внесены существенные изменения, оформленные рукой заместителя начальника Оперативного управления Генштаба А.М. Василевского.
Документ №103202/06 с грифом «Особо важно. Совершенно секретно. Только лично», исполненный на бланке народного комиссара обороны Союза ССР, предназначался для доклада непосредственно И.В. Сталину и В.М. Молотову и написан был в одном экземпляре. Этот документ почти полностью повторял августовский вариант Шапошникова в части оценки намерений Германии, но предусматривал существенное изменение группировки советских войск. Дословно повторив Шапошникова о наиболее политически выгодном и наиболее вероятном развертывании главных сил немецкой армии к северу от устья р. Сан, составители «Соображений…» в сентябре 1940 г. в качестве основного рассматривали вариант развертывания главных сил Красной Армии к югу от Брест-Литовска, где «удар наших сил в направлении Краков, Братислава, отрезая Германию от Балканских стран, приобретает исключительное политическое значение», и выдвигался следующий довод: «Кроме того, удар в этом направлении будет проходить по слабо еще подготовленной в оборонном отношении территории бывшей Польши».