УПРАВЛЕНИЕ КАДРОВ
Перед каждым повышением, начиная с командира дивизии, вызов в Москву, в ГУК. Сидели там зубры кадровой политики. Знали о каждом кандидате на повышение, кажется, все. Где родился, крестился, учился, женился. У меня однажды уточняли кладбище и номер могилы матери.
Направленец на Киевский округ - хороший такой, порядочный полковник по фамилии Суворов. Идем с ним к генерал-лейтенанту Язову, в те времена начальнику управления.
Язов спрашивает меня:
- Ты что здесь в Москве делаешь?
Я:
- Сдаю экзамены в Академии.
- Ну и как?
- Вроде справляюсь.
- «Вроде», «вроде». ТТХ (тактико-технические характеристики) танка Т-72?
Ответил.
- ТТХ самолета «Су-17»?
Ответил.
- Сколько поваров в мотострелковой дивизии?
- Надо посчитать.
- Ничего ты не знаешь. Во сколько экзамены кончаются? В три? Ну так вот ежедневно после обеда сиди здесь в приемной и учи эти цифры!
После того как умер Гречко, на его место пришел Устинов, гражданский человек, и завел порядок спрашивать всех - и маршалов, и офицеров - ТТХ и различные цифры. Сам сидит, перед ним «точничок» лежит, он спрашивает и проверяет. Устинов ведь гражданским был, хотя во время войны и руководил всей военной промышленностью. После всех экзаменов в 1976 году я стал командиром дивизии.
Когда «демократы» захватили власть, брошенную Горбачевым к их ногам, у них оказался свой ГУК, набиравший «свои» кадры из проходимцев, корыстолюбцев. К примеру, генерала Кобца они высчитали по тому, как он голосовал на съезде в угоду межпарламентской группе. Так же подбирали и губернаторов, мэров крупных городов. Главное условие - или папа, или мама из «юристов» (по Жириновскому) и преданность новым хозяевам страны.
НА ОКРУГ
По приезде в столицу вызывают меня в ГУК:
- Ты генералу армии Ивановскому показался. Он рекомендовал тебя на Сибирский округ. Пойдешь?
- Конечно! Самостоятельная работа.
Командующий войсками округа Кочетов вспомнил, видимо, закавказские учения - представления на меня не подписывает. Не созрел, мол, Макашов. Вызывают меня вновь в ГУК:
- На Северную группу (в Польшу) пойдешь?
- Конечно.
Не подписывает Кочетов представления.
Вызывали еще и еще. И вот новый начальник ГУКа, хмурый генерал армии Сухорукое, спрашивает:
- А чему ты научился у командующего округом Кочетова?
Подумал я мгновение и ответил:
- Отношению к людям .
Сухоруков не дослушал, рявкнул:
- Ты, видать, не знаешь, что я в свое время на твоей должности был, а Кочетов - командиром корпуса. И когда я прилетал в Кутаиси, так Кочетов даже из кабинета ко мне не выходил.
- Товарищ генерал армии, об этом я и говорю. У командующего округом я научился так к людям не относиться. И больше меня вызывать в ГУК не надо. Отправляйте куда хотите!
Успокоился генерал Сухоруков и говорит:
- Если бы ты по-другому ответил, то я на тебе крест поставил бы. А так я за тебя еще пободаюсь.
Получил я в конце концов Уральский округ. В январе 89-го прилетел в Свердловск, а как Уральский с Приволжским объединили - переехал в Куйбышев.
А Сухоруков удивительный был генерал. Десантник. Навел порядок в ГУКе. Выдвигал по заслугам, а не проходимцев. Я его уважаю!
НАРОДНЫЙ ДЕПУТАТ
Я не рвался в депутаты. Молча тянул свою армейскую лямку. Не до речей -некогда было.
После назначения командующим УрВО началась предвыборная кампания по выбору делегатов на съезд народных депутатов, выдуманный Горбачевым. Для меня она длилась две недели: прибыл я 9 января, а в марте уже выборы.
Поездки по районам: Ирбит, Тавда, Гари, Артемовский. Помню впечатления: Господи, до чего же люди трудно живут. Ко мне подходили: «Слушай, как же мы зиму проживем - где же мы столько денег возьмем, чтобы дрова выкупить? Хату протопить - 12 кубов нужно, б рубить разрешают, остальные - выкупать». Я: «Да вы что?! В лесу же живете - кто вам запрещает, медведи, что ли?» Удивлялись, с большим уважением дальше говорили. Некоторые пожилые: «Впервые генерала живьем видим». Больше слушал, а спрашивали - отвечал, что думаю. Не стеснялся говорить, что бардак в стране, что-то не то Горбач делает. Приглашали на телевидение - шел. Кусать себя и армию не позволял.
Помню, в прямом эфире пытают меня упорно собравшиеся любители поговорить - почему я отказываюсь передать дачу маршала Жукова Г.К. в Свердловске под лабораторию «СПИД». Разозленный такой настырностью, отрезал: «Сношайтесь по-человечески, и никакого СПИДа не будет!» Сразу пустили заставку, а меня попросили из студии. В фойе ждал своей очереди выступать Сахаров, приехавший к нам в рамках своего демократического турне. Мимолетное впечатление, но емкое: стоя в окружении свиты, он тряс головой и все время повторял окружающим: «Вы мне идеи, идеи давайте!» К академику подскочила какая-то старуха и так дернула за руку, что у него чуть голова не оторвалась. Мне сказали, что это Боннэр.
Позже слышал его выступление на съезде. С трибуны Сахаров стал рассказывать, что в Афганистане советские войска расстреливали собственные окруженные афганцами подразделения, чтобы те не сдавались в плен. Зал засвистел, затопал ногами, а Сахаров вздымал руки и старался перекричать недовольных: «Да-да, это пгавда!» Чем громче зал, тем громче он. У меня очень сильное ощущение было, что он уже не в себе, что им управляют. В бытность свою в Сарове (Арзамас-16) я разговаривал с учеными-атомщиками и поделился личными впечатлениями от всех этих встреч с Сахаровым. Порадовался, что они совпали с мнением тех, кто жил и работал в Арзамасе-16 в годы его «ссылки».
На выборах против меня активно выступали генеральный директор Ирбитского мотоциклетного завода и генеральный директор Тавдинского лесообрабатывающего комбината. А выбрал народ меня, генерала, военного. Сыграло, может быть, свою роль и то, что по этому округу когда-то избирался маршал Жуков.
На I съезде сглупил. Набросок своей речи показал начальнику Главного политического управления Вооруженных Сил Лизичеву. Он дал «добро», попросив изменить несколько фраз. В регламент мое выступление внесли, но на трибуну почему-то не выпустили. Жаль, что не дали сказать, - времени отнял бы гораздо меньше, чем многие выступавшие. Речь здесь не привожу, потому что она не озвучена, хотя и напечатана в материалах съезда.
После той неудачи на съезде я уже никогда никому не показывал своих текстов, предпочитаю слушателей со своей речью знакомить прямо с трибуны. Все речи писал сам. Еще, будучи командующим округом, я никогда не подписывал бумаг, пока сам их не прочитывал. И машинистки даже обижались, когда я находил ошибки, говорили: «Зануда». В этом я действительно зануда. Каждый руководитель должен подписываться сам и думать сам, а не жаловаться потом, что его подставляют. Как это зачастую делал Ельцин.
После каждого моего выступления на съезде Язов вызывал к себе в кабинет и ругал. Однажды в сердцах сказал:
- Думаешь, если меня снимут, - другой лучше будет работать?
Отвечаю:
- Товарищ министр, я прежде всего выступаю не против вас, а против бардака в стране.
- Так вот ты своими речами этот бардак только усиливаешь.
Или вот еще:
- Ты знаешь, мне уже многие говорят, что тебя надо снять, а я тебя терплю. Интересно, кто за тобой?
- Товарищ министр, вероятно, весь народ.
- Главное, чтобы не армия.
Мне рассказывали потом, что Горбачев думал, будто за мной стоит Генштаб (а Генштаб в те времена был умный, организованный, но бессловесный), Язов же считал, что я многое говорю с ведома Горбачева. Между тем Горбачев не знал, как от меня избавиться, и каждый раз после моего выступления присылал в округ очередную комиссию. Округ наш числился внутренним, но офицеры ПУрВО (Приуральский военный округ) на состязаниях танкистов сухопутных войск всегда брали призовые места. По всем показателям мы были одними из лучших. Но оценку «хорошо» приезжие комиссии нам никогда не ставили (на «отлично», как в армии говорили, только Бог знает) - видать, запрещено было. Однако же и «неуда», как бы этого верхам ни хотелось, офицеры мои ни разу не допустили.