— Мендерс, я полагаю.
— Он что, тоже там был?
— Вероятно. Правда, не понимаю, как он там оказался. Толли встречался с ним только раз — в тот вечер, у меня. Почему он пригласил Мендерса, не представляю.
— Он что, часто устраивал такие приемы?
— Раза три-четыре в году. И уж непременно в день начала ежегодных скачек «Сент-Леджер».
— И подолгу он бывал в Йоркшире?
— Да, у него там большой санаторий.., или частная лечебница, как угодно. Он купил и восстановил старинное поместье Мэлфорт-Эбби и на его территории построил санаторий.
— Понятно.
Мистер Саттертуэйт немного помолчал.
— Интересно, кто еще был в числе приглашенных? — сказал он.
Сэр Чарлз предположил, что это легко можно узнать из газет, и они вдвоем принялись просматривать разделы светской хроники.
— Ага, вот оно, — сказал сэр Чарлз и стал читать вслух:
«Сэр Бартоломью Стрендж, как обычно, в день начала ежегодных скачек „Сент-Леджер“ приглашает друзей погостить в его загородном доме в Йоркшире. Среди приглашенных лорд и леди Идеи, леди Мэри Лигптон Гор, сэр Джослин и леди Кемпбелл, капитан Дейкерс и миссис Дейкерс, мисс Анджела Сатклифф, известная актриса».
Сэр Чарлз и мистер Саттертуэйт посмотрели друг на друга.
— Дейкерсы, Анджела Сатклифф, — сказал сэр Чарлз, — но ни слова об Оливере Мендерсе.
— Давайте посмотрим сегодняшнюю «Континентал дейли мейл», — предложил мистер Саттертуэйт. — Может быть, там что-нибудь есть?
Сэр Чарлз стал не спеша перелистывать газету, и вдруг он весь напрягся.
— Господи! Вы только послушайте, Саттертуэйт.
«В ходе расследования по делу покойного сэра Бартоломью Стренджа сегодня подтвердился вердикт, гласящий, что смерть наступила вследствие отравления никотином. Сведениями о том, кем и каким образом был использован этот яд, следствие не располагает».
Сэр Чарлз нахмурился.
— Отравлен никотином. Звучит не очень убедительно — как-то не верится, что от никотина может случиться удар. Ничего не понимаю.
— И что же вы намерены делать?
— Что делать? Заказать на сегодняшний же вечер место в спальном вагоне «Голубого экспресса».
— Отлично, — сказал мистер Саттертуэйт. — Вероятно, и я поступлю точно так же.
— И вы? — удивился сэр Чарлз.
— Именно. Такие происшествия как раз по моей части, — скромно ответил мистер Саттертуэйт. — Я.., э-э.., у меня есть некоторый опыт. К тому же я хорошо знаю полковника Джонсона, начальника тамошней полиции. Такое знакомство нам пригодится.
— Спасибо, старина, — с чувством сказал сэр Чарлз. — Итак, иду в железнодорожную контору.
«А девица-то не промах, — подумал мистер Саттертуэйт. — Своего добилась. Заставила-таки сэра Чарлза вернуться. Знать бы еще, что в ее письме правда, а что она присочинила. Мисс Литтон Гор обожает приключения, это бесспорно».
Пока сэр Чарлз добывал билеты, мистер Саттертуэйт прогуливался по парку, не без приятности для себя размышляя о мисс Литтон Гор. Ее находчивость и напористость восхищали его, заставляя умолкнуть слабенький голос викторианской нравственности, осуждающей тех представительниц прекрасного пола, которые в сердечных делах осмеливаются поступать слишком решительно, отнимая эту возможность у сильной половины рода человеческого.
Мистер Саттертуэйт, как уже упоминалось, отличался редкой наблюдательностью. Внезапно он прервал свои размышления о женском поле вообще и о мисс Литтон Гор в частности, воскликнув про себя: «Ну и голова, ни дать ни взять — яйцо! Где-то я уже ее видел… Но где?»
Обладатель головы столь редкостной формы сидел на скамье, задумчиво глядя в пространство. Это был коротенький человечек с большущими усами, которые до смешного не вязались с его ростом.
Невдалеке, недовольно хмурясь и переминаясь с ноги на ногу, стояла маленькая английская девочка. Время от времени она в задумчивости принималась пинать носком туфельки бордюр, окаймляющий клумбу с лобелией[4].
— Ну, что ты делаешь, дорогая! Перестань, пожалуйста, — рассеянно сказала ей мать и снова погрузилась в модный журнал.
— А что мне еще делать? — буркнула малышка. Низенький человечек обернулся к девочке, и тут мистер Саттертуэйт узнал его.
— Мосье Пуаро, — сказал он. — Какая приятная неожиданность!
Мосье Пуаро поднялся со скамьи и отвесил изысканно-вежливый поклон:
— Enchante, monsieur.[5]
Обменявшись рукопожатием, оба джентльмена уселись рядом.
— Такое впечатление, что все съехались в Монте-Карло. Полчаса назад я встретил тут сэра Чарлза Картрайта, а теперь вот вас.
— Разве сэр Чарлз тоже здесь?
— Да, занимается парусным спортом. Вы слышали, что он навсегда расстался с Лумаутом?
— Нет, не слышал и, признаться, очень удивлен.
— А я нет. Видите ли, Картрайт не из тех, кто способен навсегда удалиться от света.
— Да-да, в этом-то я целиком с вами согласен. Меня удивляет другое. Ведь, кажется, у сэра Чарлза есть особая — и надо сказать, обворожительная! — причина, удерживающая его в Лумауте, а? Разве я не прав? Эта забавная девчушка, которую все зовут Мими?
Глаза Пуаро лукаво поблескивали.
— О, значит, вы тоже это заметили?
— Разумеется. У меня безошибочный нюх, впрочем, у вас, кажется, тоже. Ax, lajeunesse![6] Она так трогательна!
Он вздохнул.
— Да-а, насчет причины вы попали в самую точку, — сказал мистер Саттертуэйт. — Однако именно поэтому-то сэр Чарлз и бежал из Лумаута.
— Бежал от мадемуазель Литтон Гор? Но ведь он ее обожает, это ясно как день. Зачем же бежать?
— Ах, мосье Пуаро, вам этого не понять. Чисто национальные комплексы, свойственные только нам, англосаксам.
Однако мосье Пуаро продолжал развивать свою мысль.
— Конечно, — сказал он, — это лучший способ достичь своей цели. Стоит только бежать от женщины, как она тут же бросится вдогонку за вами. Безусловно, сэр Чарлз, столь опытный в сердечных делах, хорошо это знает.
Рассуждения мосье Пуаро позабавили мистера Саттертуэйта.
— Признаться, у меня на этот счет иное мнение, — сказал он. — А что привело сюда вас? Вы на отдыхе?
— Да, теперь это мое обычное времяпрепровождение. Видите ли, я весьма преуспел в своей профессии. Нажил изрядное состояние. Ушел в отставку. Теперь вот путешествую, смотрю на мир.
— Превосходно! N'est се pas?[7]
— Ма-мо-чка, — капризно затянула девочка, — ну чем мне заняться, скажи?
— Моя дорогая, — с упреком обратилась к ней мать, — разве тебе здесь не нравится? Посмотри, какое теплое солнышко!
— Но мне здесь нечем заняться!
— Побегай, поиграй. Ступай посмотри на море.
— Maman, — сказала вдруг невесть откуда взявшаяся девочка-француженка. — Joue avec moi![8]
— Amusetoi avec ta balle, Marcelle![9], — досадливо поморщилась maman, подымая глаза от книги.
С унылым видом малышка послушно принялась стучать мячом о землю.
— Jema'muse[10], — вздохнул Эркюль Пуаро с грустью. И как бы в ответ на мысль, которую он прочел во взгляде мистера Саттертуэйта, проговорил:
— И все же… Ну, вы меня понимаете…
Наступило неловкое молчание.
— Видите ли, — снова заговорил Пуаро. — Детство у меня прошло в бедности. Семья была большая, и нам пришлось самим выбиваться в люди. Я пошел работать в полицию, трудился в поте лица. И постепенно поднимался по служебной лестнице. Мое имя стало известным в профессиональных кругах, сначала на родине, в Бельгии, а потом и в других странах. Потом я вышел в отставку. А вскоре после этого началась война.[11] Я был ранен. Больной и измученный, я приехал в Англию и нашел здесь приют у одной добросердечной леди. И вдруг она умирает.., насильственной смертью — ее отравили. Eh bien, тут уж я сделал все, на что был способен. Заставил поработать свои серые клеточки. И нашел убийцу. Тогда я понял, что для меня еще не все потеряно. В самом деле, я никогда прежде не чувствовал себя столь уверенно. Так началась моя новая деятельность в качестве частного сыщика. Сколько захватывающих, загадочных, головоломных дел я распутал! Ах, мистер Саттертуэйт, что это была за жизнь! Какая удивительная вещь людская психология! Вскоре я стал весьма состоятельным человеком. И вот в один прекрасный день я понял, что могу осуществить все свои мечты — денег у меня хватит.
4
11