— Не уверен, что понимаю, что вы имеете в виду под словом «аномального», — ответил Дерек. — Видите ли, прежде я никогда в таких турне не участвовал, поэтому едва ли знаю, что следует считать нормальным.
Моллет без обиды отнесся к его увертке.
— Ну, то, о чем я говорю, вам известно: например, анонимное письмо в Рэмплфорде…
— Вы о нем знаете?
— Конечно. Думаю, оно у меня даже где-то здесь. — Он вынул из внутреннего кармана пальто набитое бумагами портмоне. — Судья отправил его обратно в полицию Рэмплфорда, как только доехал до Уитси, а оттуда его переслали нам.
— Я не знал, что он это сделал, — сказал Дерек.
— Не знали? Ну, того, что он это сделает, следовало ожидать. Видите ли, эти анонимные письма весьма нервировали его с самого Маркхэмптона. Но, в конце концов, почему он должен был говорить об этом вам? Рискну предположить, что вы не знали о многом, что происходило вокруг.
— А я думаю, что мне было известно о происходившем вокруг гораздо больше, чем судье, — опрометчиво заметил Дерек.
— Что ж, очень радостно слышать, — сказал Моллет. — Потому что это как раз то, что мне нужно, — узнать, что именно происходило. — И, видя, что Дерек колеблется, он добавил: — Разумеется, в ближайшем будущем я поговорю с ее светлостью. Я лишь подумал, что было бы полезно узнать точку зрения, так сказать, человека со стороны, и, встретившись здесь с вами, хочу воспользоваться случаем, пока события еще свежи в вашей памяти.
Дерек смутно догадывался, что не следует в отсутствие Хильды никому ничего рассказывать о происшествиях финального периода турне, но последние слова инспектора развязали ему язык, и к тому времени, когда подали его поезд, он выдал Моллету все, что знал. Устроившись в непривычно неудобном вагоне третьего класса, он имел время подумать и с удивлением осознал, сколь многое, в сущности, сохранилось в его памяти. Деликатно направляемый инспектором, он припомнил массу деталей, о которых самостоятельно никогда бы не задумался. Не то чтобы его собеседник вытягивал из него какие-то ответы. Напротив, ничто не походило на перекрестный допрос меньше, чем только что закончившаяся дружеская беседа. Просто создавалось впечатление, что по какому-то наитию инспектор Моллет точно знал, чего недостает в том или ином описании или объяснении, словно сам побывал на месте, поэтому его вопросы всегда попадали в точку, стимулируя ленивую память Дерека. Кстати, вопросов было на удивление мало. Большую часть времени Моллет удовлетворялся просто молчаливым слушанием. Удивило Дерека и то, что он не делал никаких записей. Тем не менее не оставалось никаких сомнений: ничто из сказанного не прошло мимо его внимания. Дереку казалось, что он заправляет фактами некую машину, которая в должный срок произведет продукт. Интересно, каким будет этот конечный продукт, подумал он.
На следующий день, приблизительно в то же время, Моллет делал доклад заместителю комиссара, руководившему его департаментом.
— Сэр, сегодня утром я встречался с леди Барбер, — говорил он. — Она рассказала почти то же самое, что мистер Маршалл, с одним-двумя отклонениями.
— Этого следовало ожидать, — сказал заместитель комиссара. — Были ли какие-то из этих отклонений важными?
— Только одно показалось мне заслуживающим внимания. Она не упомянула об инциденте с мертвой мышью.
— В самом деле? Вы задали ей этот вопрос?
Моллет улыбнулся:
— Нет, сэр. Мне показалось, что лучше этого не делать.
— Но инцидент имел место? Или вы считаете, что парень мог его придумать?
— Нет, у него не такая богатая фантазия. Думаю, инцидент действительно имел место.
— Тогда почему она его скрыла?
— Полагаю, сэр, главным образом потому, что он не укладывается в ее версию.
— Что ж, это свойственно человеческой натуре. А в чем состоит ее версия?
— Если быть точным, это не одна версия, — пояснил Моллет. — Их несколько. Предпочтение она по-прежнему отдает той, согласно которой все эти разные происшествия являются делом рук Хеппенстола.
— Так вы не сообщили ей, что?..
— Нет, сэр. Если помните, мы тогда еще договорились не упоминать об аресте Хеппенстола до тех пор, пока турне не закончится. Я взял на себя смелость несколько продлить срок в отношении этих двух персон, поскольку они начали бы придумывать новые идеи, а мы, в конце концов, охотимся сейчас за фактами, а не за идеями, не так ли, сэр?
Заместитель комиссара кивнул, потом со вздохом сказал: