Жозе входит в воду по шею, и я помогаю ей взобраться на плот. Мы оба в купальниках. В руках Жозе держит свою красную непромокаемую куртку с капюшоном, а я — комбинезон хаки. Она укладывает все вещи на «палубе», вернее, на платформе, которую я прикрепил к брусьям. До позавчерашнего дня она служила нам кроватью. На одном конце стоит привязанный ящик, а на другом — вахтенная скамья, с которой можно править рулевым веслом. Канистра и остатки снаряжения свалены в кучу спереди, у подножия мачты.
«Подожди минутку, сейчас вернусь!» — кричу я Жозе и бегу в свою «мастерскую» за лагерем. Через три минуты возвращаюсь с дощечкой, на которой написано «Синга Бетина Анак», то есть «Львенок». Прикрепляю ее сзади. Плот получил имя! Теперь мы готовы сняться с якоря. Отдаю береговой швартов, взбираюсь на суденышко и поднимаю туда четырехпалый якорь. Плот не погружается глубже. Море гладкое как зеркало, северо-восточный ветер слабеет. Отдаю сезни паруса, но он вяло повисает. Хотя фор-стенги-стаксель слишком тяжел для слабого ветра, мы все же продвигаемся. Через 10 минут теряем лагерь из виду. Проходим мимо «Синга Бетины», такой жалкой с обрубками мачт, напоминающими ампутированные конечности. Еще минута — и она тоже исчезает! В горле застревает горький комок. Мы испытываем подлинную глубокую печаль, что-то вроде, как бы это сказать... тоски изгнанников по родине.
Начался отлив. Риф еще наполовину скрыт под водой. Работаю рулевым веслом и шкотом, чтобы нас не снесло в открытое море. Находимся почти на траверзе Мыса разочарований. Настал критический момент. Если мы наскочим здесь на скалы, то нам отсюда не выбраться. Правда, мы без труда доберемся пешком до лагеря, но это будет нашей последней попыткой спастись, вернее, нашим последним поражением.
«Синга Бетина Анак» слегка задевает песок. Прыгаем в воду: глубина здесь едва 30 сантиметров, но облегченный плот сразу оказывается на плаву. Мы толкаем его поперек затопленных проток, расходящихся веером от эстуария, теряем порой почву под ногами, плывем на буксире; иногда упираясь в подводные скалы, и поворачиваем плот вокруг оси; чтобы найти более глубокий проход. Как всегда, отлив усиливает нормальное течение рек, которые здесь вливаются в море. Мы барахтаемся в бурлящей воде, в спиралях бесчисленных водоворотов, толкая и поднимая плот до тех пор, пока нас не выбрасывает на длинную песчаную отмель в 400 метрах от берега, против мыса Мурроу-Пойнт. Итак, жребий брошен! Плот не в состоянии бороться с ветром и отливным течением, и если бы мы даже отказались продолжать плавание, то уже не смогли бы вернуться назад, переправившись через реку вплавь. Пока что плотно сидим на мели, которая тянется параллельно берегу. На обращенной к морю ее стороне с ревом разбиваются волны. Жозе бродит по песку в поисках несуществующих ракушек. Я растягиваюсь во всю длину на плоту и засыпаю, подложив под голову нейлоновую куртку.
Слабые удары о дно будят меня. Начался прилив, и мы вновь на плаву. Три часа пополудни. Вскоре течение может снести нас в эстуарий, чего мы меньше всего хотим. Перегоняем плот через мель и вскоре свободно плывем по чистым водам открытого моря, которое простирается так далеко за Мыс разочарований. Выскользнули из ловушки! Теперь капризное течение быстро уносит нас в открытое море. Погоди же, мы об этом тебя не просили! Совсем наоборот, мы хотим приблизиться к земле, чтобы провести там ночь. Начинаем усиленно грести с обоих бортов, стоя на поплавках. Это ни к чему не приводит: плот слишком тяжел, чтобы можно было заставить его немного продвинуться против волн. В бесполезной борьбе проходит два часа.
— Остановись, Львица, — говорю я, — нас сносит в море. Будем надеяться, что течение поможет нам обогнуть риф, протянувшийся в море от ближайшей косы. Боюсь, что костер на берегу и охота на кенгуру откладываются на неопределенное время!
День на исходе, и сбываются мои самые худшие опасения: плот начинает погружаться. Правда, пока еще очень медленно, едва заметно. Но платформа, на которой мы лежим, теперь ближе к воде, и маленькие волны уже набегают на подушки, выкроенные мною из матрацев. Они пропитываются водой. Остается одна надежда: погружение будет очень медленным и не зайдет слишком далеко!