Нам остается отдать последний долг перед отплытием: нанести визит зубному врачу для общей проверки челюстей. В тех местах, куда мы направляемся, не приходится особенно рассчитывать на зубоврачебную помощь. Эта мера предосторожности тем более благоразумна, что дантист нашел необходимым поставить такое количество пломб, что их хватило бы для загрузки балластом яхты типа «дракон».
Истекло шесть недель после нашего прибытия в Сингапур. Мы не дали себе ни одного дня отдыха, начинали работу на рассвете, заканчивали ее с наступлением темноты и становились все более изнуренными, подавленными и нервными. Это ощущение неудовлетворенности испытывают, кажется, все любители-спортсмены дальних плаваний. Нам о нем не раз говорили, а теперь мы его сами переживаем! Но нам посчастливилось встретиться в Сингапуре с героем, которому удалось избежать всей этой угнетающей путаницы. В один субботний вечер (кажется, это произошло 3 сентября) мы обратили внимание на маленький, новый с иголочки парусник, который проходил под мостом Мердека. Его буксировала моторная лодка от одной из китайских верфей на берегу заполненной нечистотами речки Каланг. Европеец с фантастической шапкой волос на голове стоял у руля. Он отдал буксирный конец, а затем и якорь в 50 метрах от нас. Разумеется, новые суда всегда пробуждали в нас живейший интерес, особенно в этой стране, где спортивные плавания определенно не пользуются успехом. Жозе предлагает мне: «Давай пригласим его выпить с нами баночку вечером!» Я бросаюсь в сампан, чтобы передать приглашение, которое он учтиво принимает.
Чуть позднее мы сидим за стаканом пунша в каюте «Синга Бетины» и знакомимся со шкипером «Петреля», девятиметровой яхты, спущенной в тот день на воду. Малькольм Рид — механик парохода, принадлежащего «Блю фаннел лайнз», который курсирует между Австралией и Сингапуром. Два года он откладывал деньги из своей заработной платы, не ходил в отпуск. Так ему удалось построить этот маленький парусный кораблик. Он намеревается совершить одиночное нлавание до. берегов Англии, через Коломбо и Красное море. Это здорово! В последующие дни мы видим Малькольма за погрузкой огромного количества продовольствия. Оно заполнило и каюту, и кокпит, и шкафут. Похоже, что внутри все не умещается. Но это мне понятно, барахло набивается повсюду. Вечером он мечтательно сидит у румпеля, любуясь разноцветной световой рекламой, загорающейся над черными водами. Мы почти не обращаем на него внимания, так как по горло заняты своими хлопотами. Поверьте, мы тоже начинаем кое-что понимать в нелегком деле подготовки яхты к дальнему плаванию. Во второй половине дня сильный шквал обрушивается на бассейн. Проливной дождь, порывы шквального ветра. Зову Жозе: «Посмотри, что выделывает Малькольм! Его якорь как будто ползет, он готовится поднять паруса!» Так оно и есть: грот уже поднят, в свою очередь поднимается и фок. Нагнувшись над форштевнем, Малькольм поднимает якорь широкими перехватами, затем бросается назад, подбирает шкоты, кладет руль по ветру. «Петрель» только этого и ждал, чтобы пуститься вскачь, как чистокровная лошадь, получившая удар хлыстом. Он поворачивается бортом к срезу пристани, а новый галс приводит его совсем близко к «Синга Бетине». Малькольм что-то кричит нам, но его слова заглушает шум ветра и дождя. «Что он крикнул? — спрашивает Жозе, — мне показалось, «гуд бай». Я расхохотался: «Вот этим он действительно удивил бы меня. Должно быть, хочет совершить небольшой круг в бассейне, чтобы посмотреть, как ведет себя судно в плохую погоду. Лично мне в такой шквал это кажется чистым мазохизмом».
Но я был неправ, и больше мы не увидели Малькольма Рида. Через четыре дня после спуска на воду его яхты он отправился в плавание на 10 тысяч миль один, исчезнув из Каланга без барабанного боя и труб, так же скромно как и прибыл сюда. Не знаю, удалось ли ему совершить свое плавание, но в любом случае он заслуживает звания самого оперативного яхтсмена в мире.