У меня почти не оставалось времени для размышлений, и на рассвете следующего дня, который отнюдь не грозил холодом, я спустился с «боинга» Британской компании заморских воздушных сообщений, ослепленный освещением, только что установленным на стоянке аэропорта Пайа-Лебар в Сингапуре.
Часть первая
КОРАБЛЬ
Увеселительное плавание... Какое неподходящее слово для физических и духовных страданий, неудобств, истощения тревог и страхов, неизменно сопровождающих подобные путешествия!
1
Рождение «Львицы»
На Панте-Тиморе все еще рассказывают — правду знает только аллах, — что давно, около 1278 года пророка, который вы, неверные, называете 1900-м, французский корабль разбился ночью на скалах Пулау-Капаса при сильном северном муссоне. На рассвете рыбаки из прибрежных кампонгов нашли лишь несколько досок, выброшенных на пляж. Весь экипаж погиб, кроме одного человека. Его нашли на скале скорее мертвым, чем живым, — да славится милосердный! Морские валы разбивались о берег, накопив чудовищную силу в пробеге по Южно-Китайскому морю. Почти захлебнувшийся, истощенный, ожидавший смерти человек восстановил свои силы, живя среди рыбаков. Вскоре он смог представиться при дворе раджи Тренгану. Спасенный объяснил, что по происхождению он француз и служил плотником на погибшем корабле. Что касается моря, то он сыт им по горло и ему так хорошо чувствовать себя вполне здоровым и жить среди добрых людей в сердце этой гостеприимной страны! Кажется, его пленило обширное устье реки, а может быть, карие глаза местных красавиц? Как бы то ни было, он хотел только одного: остаться здесь навсегда, чтобы закончить свою жизнь подальше от жестокого моря, по мере сил и способностей занимаясь своим ремеслом. Раджа пришел в восторг, ведь не только в наши дни хорошие европейские специалисты ценятся в тех странах, которые опасаются западных идей и презирают их, но почитают западную технику. Потерпевший кораблекрушение был принят в местное общество, обласкан им и вскоре стал хорошим малайским гражданином. Он построил себе дом на сваях в конце песчаной косы, которая простирается между эстуарием и морем и носит название Панте-Тимор (Восточный Пляж). За причудливыми арабесками кокосовых пальм он в любое время мог видеть на востоке скалистую пирамиду Пулау-Капаса, о которую разбился его корабль. Мыс постоянно напоминал ему об опасностях, угрожавших на море, и о прелестях земной тверди. Что касается верфи, то она была еще более немудреной, чем дом: плетеная крыша на нескольких столбах защищала рабочих от палящего солнца и муссонных ливней. Решив обосноваться здесь прочно, он принял ислам и, строго следуя декартовской логике, взял под свой кров четырех жен, соблюдая каноны Корана.
Шли годы: он строил суда и производил на свет детей, и дети и суда были полукровками. Корпуса его судов были такими, какие он строил и любил в молодости на берегах родного Прованса. Вы видели их высокие носы на полотнах Ван-Гога. У его остроконечных одномачтовых фелюг наклонный ахтерштевень и глубокий прогиб классической средиземноморской линии. Но судостроитель был плотником, а не моряком: его не очень-то интересовала оснастка. И вот на эти корпуса, которые можно встретить на противоположном конце света, местные купцы ставили не латинский парус с длинной реей, а тяжело обрешетенный парус китайской джонки с многочисленными шкотами, похожий на крыло летучей мыши. На высокой корме соорудили платформу с бамбуковым убежищем для экипажа. Так родился бедор как единственное в своем роде быстрое мореходное судно, несущее черно-белый флаг княжества Тренгану, развевающийся на берегах Малайского полуострова. В наши дни такие суда строят еще только там. Название судна явно не местное. От него веет легким душком Прованса. Думается, что это забытая фамилия человека, потерпевшего кораблекрушение. Собственное имя творца, ставшее названием его творения, дело обычное; говорим же мы «кодак» или «сандвич», нисколько не смущаясь, что это фамилии. Никто не мог подтвердить правильность моей догадки. Через три-четыре поколения имя патриарха было забыто, хотя его потомство — племя голых детей, счастливых и коричневых, совсем малайских, пока не увидишь их необычных голубых глаз, все еще цепляется за косу Панте-Тимор, где свободно гуляют ветры. Теперешний глава семейства — гордый муж, заслуживший почет своим хождением в Мекку, известен. под именем Хаджи Перанджи (французский паломник). Трудно найти между Дюнкерком и Перпиньяном человека, менее похожего на француза, но его голубые глаза свидетельствуют об этом, как и корпуса бедоров, скользящих по ту сторону отмели на пути к перешейку Кра или к коварным берегам Джохор-Бару.