Прошел месяц, как мы покинули Сингапур. Прошли половину пути, но похвастаться нечем: средняя скорость, без остановки — всего полтора узла. Нри таких темпах кругосветное плавание рискует сильно затянуться. Нас страшно качает в этом море, взбаламученном шквалами, которые вихрями кружатся по горизонту. Износ такелажа такой, что три наветренных бакштага рвутся один за другим, а они ведь не какие-нибудь веревочки! Это занимает и развлекает меня на протяжении нескольких часов (я «обожаю» сращивать канаты и постоянно отлыниваю от этой работы). Но самое поразительное заключается в том, что мы все-таки умудряемся идти вперед в этих условиях. Вечером обнаруживаем острова Моресес, виднеющиеся через довольно плотный туман, а немного позже — группу островов Лаурот. Даже после короткого перехода приближение к земле всегда волнует, и, хотя приходилось спускать и поднимать паруса почти каждые полчаса, мы находились в радостном возбуждении. После вечерних шквалов с запада доносится умирающий бриз, такой слабый, что не мешает биться такелажу. Мне все осточертело, и я отправляюсь спать, предоставив «Синга Бетине» самой выпутываться из этого положения под одним кливером. Тем не менее время от времени я бросаю взгляд, чтобы убедиться, что нам не грозит опасность неожиданно наткнуться на землю. Впрочем, нельзя сказать, что мы действуем вслепую.
Лоции в разделе «Большой Азиатский Архипелаг» оповещают: «Группа включает один остров и три островка, покрытых лесом и окаймленных скалами. Можно стать на якорь на глубине 12 саженей во время северо-восточного муссона к северу от Денаванга (Северный остров). Там грузят железную руду». Итак, мы предупреждены! У нас нет охоты лишиться вполне заслуженного отдыха, терзаясь от гомона толпы, грохота вагонеток, опрокидывающихся в лихтеры, и задыхаясь от пыли! (Мы не сообразили, что это описание сделано в прошлом веке и что на островах Моресес грузится не больше железа, чем урана на площади Французского театра в Париже.) Итак, мы решаем пристать к Гранд-Морес, главному острову группы. Что касается покоя и тишины, то тут мы, несомненно, просчитались!
Якорь еще не коснулся дна в 100 метрах от берега, как целая флотилия сампанов стремительно направилась к нам, нагруженная орущей толпой, которая обрушивается на «Синга Бетину», как стадо обезьян на банановую плантацию. Такого рода вторжения даже забавляли нас в Тамбелане, где они не всегда приходились кстати. Но здесь это превратилось в какой-то кошмар. На палубе не меньше 70 человек, мы их пересчитали, до того как были заполонены, а люди все прибывали тесной толпой, какая образуется в метро после окончания рабочего дня. Прижатые к переборке задней кабины, мы еще пытаемся оттеснить непрошеных гостей, уговаривая их дать нам возможность отдохнуть, как вдруг в этой компактной массе, состоящей как бы из одной глыбы, образуется дыра и через нее прорывается еще один пришелец. Он в полицейской форме (полиция в Индонезии — это род войск, как военно-морской флот или авиация) и размахивает огромным пистолетом, который сует под нос Жозе, вопя, как дьявол. С меня достаточно, я начинаю по-настоящему злиться: у меня такое впечатление, что этот одержимый действительно начнет стрелять, лишь бы показать свою власть. Хватаю его за запястье не совсем по системе карате, ибо ничего не понимаю в этом японском искусстве. Но этого, видимо, достаточно, чтобы причинить ему сильную боль. Он так не привык к сопротивлению, что весь апломб пропадает. Нужно сохранить за собой инициативу! «Ну, как? Тебе несладко?» — грубо спрашиваю я по-французски, стараясь принять самый зверский вид, на какой только способен. Да я и действительно озверел, побледнев от бешенства, как мне позже сказала Жозе. Во всяком случае, этого было достаточно, чтобы напугать полицейского. «Я должен знать, откуда вы явились», — жалобно ответил он. Я выиграл сражение, и можно было проявить великодушие. «Очень хорошо, — заявил я, перейдя на индонезийский язык. — Сейчас вы получите все справки, какие только пожелаете, но прежде всего спрячьте оружие и уберите всех этих людей...»