— Посмотри! — говорит Жозе. — Какая прелесть!
Мы бродим вдоль берега Мерсинга, возле маленького причала у таможни. На спокойной поверхности моря при низкой воде отлива, в 20 метрах от берега, четыре парусника покачиваются на якорях в мутном течении. Я разделяю восторг Жозе: редко мне доводилось видеть такие изящные суда.
— Именно такой размер нам нужен, — добавляет Жозе. — Спроси, откуда они пришли!
Как раз в этот момент один сампан отходит от борта. Два человека, с которыми мне бы не хотелось встретиться один на один в море, орудуют веслами, третий постарше, с белым тюрбаном на голове, сидит на корточках посредине лодки. Это, вероятно, капитан. Пока он взбирается по ступеням причала, спешу к нему навстречу. Он не знал ни слова по-английски, а мой словарь на малайском в то время был очень скудным. Впрочем, мое обращение к нему не отличалось сложностью.
— Селамат пажи, Бана (Здравствуй, отец). Откуда ты пришел?
Он показывает на север: «Куала-Тренгану».
— Где построены эти суда?
— Тоже в Куала-Тренгану.
Теперь мы знаем все, что нам надо; остается только разыскать карту, чтобы выяснить, где, черт возьми, находится Куала-Тренгану, о которой мы никогда не слыхивали. Обнаруживаем ее, водя пальцем вдоль береговой линии между Куантаном и Кота-Бару. Не могу прийти в себя от изумления: эти два города я хорошо знал, так как пролетал над ними дважды в неделю целый месяц, следуя из Сингапура в Сонглу (Таиланд) и обратно. Но между этими двумя пунктами берег выклинивается к востоку, как большой живот, и мы теряли море из виду, срезая этот изгиб над горными джунглями. Я не знаю всех прибрежных городков с романтическими названиями: Чукай, Куала-Дунгун, Куала-Тренгану. Вот и представился случай исследовать этот район. И все же я колеблюсь: Куала-Тренгану находится в 800 километрах от Сингапура, а у меня слишком мало времени, чтобы позволить себе часто совершать такое путешествие. Между тем, если мы решим строить для себя судно в этом месте, а мы горим таким желанием, то лишимся возможности наблюдать за ходом работ. У нас был уже достаточно большой и печальный опыт в делах с многими верфями в разных частях света, и мы испытывали законное недоверие к ним. Но эти чудесные суда... Мы решили сбежать в Куала-Тренгану, как только мне удастся улучить два-три выходных дня. Из Лондона должен был вскоре прибыть новый летчик, и тогда, быть может, я вздохну свободнее. Этот уик-энд в Мерсинге — первый отдых за три месяца после приезда в Сингапур. Я уезжал сюда в тревожном настроении, надеясь, что в мое отсутствие в аэропорту не произойдут неприятности, когда со мной нельзя будет связаться по телефону, и опасаясь, что старый мотороллер, за который уплачено 400 малазийских долларов, окончательно сломается на 200-километровом пути по джунглям, которые надо пересечь, чтобы попасть в Мерсинг.
С первых же дней по прибытии в Сингапур мы поняли, что это далеко не самое подходящее место для поиска корабля нашей мечты. Я захватил полный комплект чертежей «Таос Бретт», парусника, принадлежавшего нашему другу Клоду Граффу. Это самое красивое и удобное судно из всех, какие я знал. Клод построил его на Цейлоне несколько лет назад, и мне казалось, что такое же судно нетрудно будет построить в Сингапуре. Но все верфи, на которых я побывал, представляют мне такие сметы, что после расплаты с лавочником, хозяином дома и сборщиком налогов я не сэкономил бы необходимой для строительства суммы за 178 лет. У меня не было желания так долго ждать и еще меньше того — так долго работать. Что касается китайских лодок, которые обошлись бы гораздо дешевле, то они нам совсем не подходили. Кроме больших джонок водоизмещением несколько сот тонн, немного тяжелых для команды из «полутора человек», предлагались лишь маленькие лодки, правда красивые, но предназначавшиеся главным образом для плавания под мотором. Узкие и неглубокие, они требовали полной реконструкции для плавания под парусами в открытом море. Итак, проблема себестоимости не снималась! Мертвые воды порта для туземных судов в бассейне Калланга неподалеку от нашего жилища были загромождены большими парусниками, обреченными на неподвижность с тех пор, как «конфронтация» приостановила их плавания между Сингапуром и островами, находящимися по другую сторону пролива. Стоя на якорях, они выстроились длинными черными шеренгами вдоль берега, над которым нависали их огромные бушприты. В окружавшей их мутной луже кишели обломки кораблекрушений, кипела тайная жизнь. Это было гетто мрачных корпусов, наполовину забытых «купцов», ходивших на Острова Пряностей, кладбище романтических воспоминаний. Часто на маленьком дрифтере моего механика мы пробирались меж их высоких фальшбортов, скользили в уровень с огромными кормами, где виднелись полустертые магические заклинания, нанесенные китайскими мастерами золотой и красной красками, у рулей, украшенных ажурной резьбой со сложным переплетением ромбов. Рули торчали над отмелями, и какой-то облезлый пес нанес нам оскорбление, когда мы плыли под каютой, нависавшей над ахтерштевнем.