Итак, мы проводим первый день Нового года, стоя на якоре у южного входа в пролив Массири. Решаем, что это не только праздник, но к тому же еще воскресный день, а поэтому мы не желаем даже думать о работе. Готовим изысканный завтрак, открыв последнюю банку сингапурских консервов: курица в желе (не слишком вкусно, но сытно) и бутылку рислинга. Ее подарил нам шкипер «Мери Рид», красивого современного грузового судна под датским флагом, с которым мы встретились в Макасаре. То была первая бутылка вина, выпитая после долгого воздержания. Для французов это парадокс. Кто же подарит нам следующую?
Погода по-прежнему неустойчивая: шквалы с ливнями и свежий западный бриз. Нас сильно качает. Проводим несколько часов, плавая и созерцая маленьких рыбок в роскошном убранстве, которыми кишат подводные коралловые леса. Любовались этим зрелищем сотни раз, но оно неизменно очаровывает нас. По какой-то непонятной причине в этот вечер нас охватывает тоска. Мы становимся «фиу», как говорят таитяне, то есть «ненормальными» или «блаженными». Недовольны всем на свете, и прежде всего собой. Видимо, не отдавая в этом отчета, мы попросту выдохлись.
Последние 200 миль были тяжелыми, а наше пребывание в Макасаре нельзя назвать отдыхом. Почти каждую ночь нас атаковали тучи москитов, к тому же мы были доведены до грани нервной депрессии другим способом, более изощренным и еще более жестоким. Дело в том, что в 200 метрах от нас на якоре стояло судно — снабженец воздушных сил (да, не удивляйтесь!), и его командир, не имея возможности заниматься плаванием, счел своей миссией пробуждать энтузиазм в сердцах своих сограждан. Для этого в его распоряжении имелась самая мощная батарея громкоговорителей, какую удалось соорудить электронным бесам, и самый отвратительный набор нелепых пластинок, какие фирмы, распространяющие «поп-эйдж», выпустили на рынки развивающихся стран. Это было ошеломляющим нашествием горлопанов низшего разряда, вопивших под аккомпанемент оркестра психопатов. Чудовищный шум преодолевал безлюдные молы подобно стоячей волне и сотрясал улицы с упорством, достойным трубачей адского цирка. Вдобавок мы попали на остров в рамадан (великий пост у мусульман), и в 4 часа утра сирена тревоги, водруженная на здании Управления капитана порта, почти над нашими головами, начинала выть на протяжении 10 минут. Так правоверные оповещались о том, что настало время растопить печи для приготовления предрассветного завтрака. От этих завываний сирены мы чуть не сваливались с коек под влиянием нервного шока.
Все это накладывалось на работы и хлопоты, заполнявшие наши дни, чем и объясняется наша повышенная нервозность к концу пребывания в Макасаре. И теперь во время отдыха мы почувствовали себя более усталыми, чем до него. Чтобы обрести бодрость, выжимаем последние капли рома из бутылки и приготовляем пунш, медленно смакуя его под звуки Итальянского концерта. Тем не менее мы все еще находимся в напряжении и плохо спим в эту грозную штормовую ночь.
Путь «Синга Бетины» от Макасара к морю Банда.
С первыми лучами солнца появляется неизбежный полицейский на сампане. Откуда взялся он в этих джунглях? Полицейский требует показать наши документы. Но теперь у нас их больше, чем надо, и мы гордо предъявляем таможенный пропуск, полученный в Макасаре, и огромное удостоверение об истреблении крыс, доставляющее ему немалое удовольствие. Полицейский предлагает нам следовать за ним до городка Бутон, который находится в 15 милях от нас выше по проливу, чтобы там представиться местным властям, которые, конечно, будут польщены... Я уже не в состоянии переваривать эти глупые формальности и, прикидываясь дурачком, отказываюсь от этой чести. С гораздо большим сожалением отклоняю также приглашение наших соседей по стоянке, уговаривающих нас сопровождать их до Бату-Ата. Это крохотный островок в 60 милях к югу с населением 5 тысяч человек. Занимаются они, кажется, исключительно торговлей в море Флорес и соседних водах, проводя жизнь на флотилии прау. Но в Индонезии 7 тысяч островов! Даже жертвуя по одному дню на каждый, мы потеряли бы массу времени! «В следующий раз!» — сказал бы я, если бы у меня было впереди 20 — 30 лет. Тогда это было бы осуществимо. А пока воспользуемся любезным западным бризом, поднимем якорь и с попутным ветром обогнем Бутунг с юга.
Не прошло и двух часов, как мы попадаем в неприятную историю: ветер, усиливаясь, переменил направление и задул с северо-запада. Мы бежим в сиянии солнца по искрящемуся морю, что редко здесь случается, как вдруг штурвал становится совсем легким в моих руках! Лопнул трос, связывавший руль с механизмом, так как износилась пластмассовая оболочка и морская вода разъела металл. «Синга Бетина» тотчас поворачивает наветренным бортом к волне, пока я выбираю шкоты, чтобы поставить судно против ветра. Но без руля парусник сам находит равновесие и, правильно накренившись, устремляется прямо к берегу. Мы пересекли глубокую бухту Самполава, когда произошла авария. Становится очевидным, что мы снова вернемся в бухту или окажемся на дне, если срочно не примем какие-то меры! Высокие горы, замыкающие бухту, создают великолепную декорацию, но не внушают желания созерцать их на слишком близком расстоянии. Хватаю ключ и два кабельных зажима, чтобы соединить разорванные концы. Это самый скорый ремонт в моей экизни! Тотчас мы попадаем на правильный курс и продолжаем путь. Впрочем, есть одно «но». Когда я перекладываю руль налево, кабельные зажимы упираются в маленькие концевые блоки и мы можем поворачивать только вправо. Это тем более досадно, что нам надо все время держать курс на север, чтобы обогнуть Бутунг. Мне вспоминаются сказочные зверьки, живущие на горных склонах; чтобы передвигаться по наклонной плоскости, они наделены более короткими лапами с одной стороны, чем с другой, но это позволяет им следовать только в одном направлении... Наши короткие лапы оказались не с той стороны. Надо устранить помеху. Но сделать это на ходу под парусами невозможно, и мы пытаемся найти защищенную якорную стоянку. Эта часть побережья кажется нам особенно негостеприимной: береговые уступы отвесно падают в кипящий белой пеной прибой, из которого наподобие собачьих клыков торчат скалы. Жонглируя шкотами, мы весь день следуем изгибам береговой линии, нацелив на нее свои бинокли, чтобы не пропустить малейшей вогнутости. Отвесные береговые уступы сменяются пляжами, слишком открытыми для того, чтобы служить надежным убежищем. Только пополудни нам удается добраться до большой бухты Ваджо, где обнаруживаем несколько парусников, стоящих на якоре в этой хорошо защищенной горами гавани. Поверхность воды не рябит ни одна морщинка, и мы, вальсируя, приближаемся к берегу. Из-за неисправности рулевого управления, чтобы повернуть на 30 градусов влево, мы вынуждены предварительно сделать поворот вправо, описывая таким образом полный круг. Подобное зрелище должно было немало позабавить случайных зрителей. Маневр осложнялся еще опасностью налететь на многочисленные келонги, установленные у входа в бухту. Мы не успели охнуть, как очутились над рифом, и я бросил якорь так стремительно, как будто он обжег мне пальцы. Дело в том, что вода здесь так прозрачна, что дно как бы поднимается на вас со своим коралловым лесом. Но эхолот показывает, что под нами два фута воды. Я на это не надеялся и спешу воспользоваться удачей, чтобы... поднять якорь и отступить в более глубокие воды. Проделываю я эту операцию самым примитивным способом: лечу за борт и подталкиваю форштевень до того места, где риф падает отвесно в море. Здесь я остаюсь в подвешенном состоянии, цепляясь за водоросли, пока судно не относит немного дальше, где глубина достигает пяти саженей. Да, в этот денек не приходилось жаловаться на скуку. К нам на сампане подплывает глубокий старик с морщинистым лицом пирата, но освещенным необычайными желтыми глазами и широчайшей улыбкой. Он спрашивает, не можем ли мы дать ему немного риса, продукта, весьма дефицитного в этом районе. Старик обворожил нас, и Жозе отсыпает килограмм риса в пустую коробку из-под чая. Он принимает ее, дрожа от волнения и совершенно ослепленный кричащей росписью коробки, на которой изображены красные, черные и золотые драконы. Никогда ему не доводилось видеть ничего более прекрасного. Старик подарил нам на обед три большие летающие рыбы и расстался с нами, сияя от восторга и не веря в свое счастье!