Относительное расположение островов Батерст и Мелвилл в действительности (наверху) и на моей схеме, вычерченной по памяти (внизу).
Солнце садится, и скорость отливного течения усиливается. «Синга Бетина» ударяется о дно, оказавшись в ложбине между гребнями волн. Да, недолго длилось наше спокойствие. Я то и дело сбегаю по трапу вниз, чтобы удостовериться, что воды в трюме не прибавляется. Нет, судно неподвижно. С наступлением ночи удары прекращаются, и мы крепко сидим на мели с легким креном на левый борт. Пока ничто нам не угрожает, но как долго обшивка выдержит такое обращение? Море убывало, и в последних лучах уходящего солнца нам удалось рассмотреть, что на северо-востоке риф смыкается, описывая обширную дугу по направлению к пляжу. Нашим надеждам поднять парус во время прилива и под защитой рифа выйти в открытое море нанесен жестокий удар. Впрочем, из того места, куда мы попали, прямо по ветру и против течения выйти нельзя. Если бы ветер задул с востока, тогда, быть может... Но я знаю, что этого не произойдет раньше, чем изменится направление муссона, то есть через полтора, а то и через два месяца. Нам предстоит постепенно смириться с этим фактом. Мы попали в западню, и в западню поразительно цепкую.
Если разразится новый шторм, наше судно будет мгновенно разбито. Даже если нам позднее удастся найти выход, первоочередная задача заключается в том, чтобы выжить. А для этого надо срочно перенести на сушу как можно больше вещей, особенно предметов первой необходимости, на случай если «Синга Бетина» разобьется до того, как мы выскочим из этой западни. Позднее снова придется заниматься погрузкой, если удастся продолжить плавание. Пока же наше спасение возможно только на острове, и чем быстрее мы туда переберемся, тем лучше.
Итак, в ночном безмолвии я занялся постройкой плота, вернее, легкой платформы, используя для этой цели две наши койки, несколько бамбуковых жердей и четыре пустых бака вместо поплавков. Задача заключалась не в том, чтобы плот выдержал наш вес. Важно было нагрузить его самыми тяжелыми и объемистыми вещами и толкать к берегу, плывя в воде. А остальное, пока «Синга Бетина» сидит на мели и глубина не превышает полутора метров, можно перенести самим, ступая по дну. Я поздно закончил последнюю смычку, и, поскольку непосредственная опасность нам на судне не угрожала, мы не горели желанием предпринять первую высадку в темноте. Жозе сварила большой котелок шоколада, и, выпив его в полночь, мы отправились спать, находясь в лучшем настроении, чем когда бы то ни было за долгое время.
Думаю, что мы проснулись от полной тишины, успев от нее отвыкнуть. Солнце взошло уже высоко, и, поднявшись на палубу, мы замерли от ошеломляющего зрелища, открывшегося перед нами: море ушло!
«Синга Бетина» сидит на отмели совершенно прямо, без малейшего крена. Киль углубился в песчаный грунт, а банка простирается так далеко, как можно проследить взглядом. Утренний отлив значительно сильнее вечернего; и перед нами сверкает обнажившееся плато. Начинаясь от леса, оно уходит к далекой полосе рифов, за которыми грохочет прибой. Впечатление такое, что мы приплыли в центр Сахары! Отмели (если их можно еще так назвать) простираются более чем на милю в открытое море, а груды скал выступают за Мысом разочарований (я буду пользоваться этим названием в дальнейшем ради удобства, хотя, разумеется, я еще не знал его тогда) на целую милю к северо-востоку. Это кажется нам таким забавным, что мы разражаемся хохотом и, не теряя более ни одной минуты, прыгаем за борт. Мой прекрасный плот остается на палубе. Он сейчас нам так же полезен, как была бы тачка для пересечения Атлантического океана. Мы проходим до деревьев, даже не замочив подошв. Поистине неожиданный для нас оборот дела! Ведь всего 18 часов назад мы надевали спасательные жилеты и сомневались в том, хватит ли у нас сил доплыть до твердой земли. Жозе отправляется на разведку, а я тем временем откапываю якорь и с учетом направления приливного течения отношу его на берег в такое место, чтобы при приливе судно повернулось вокруг троса и было вынесено на сушу как можно выше к границе затопляемого морем пляжа. Это сократит наши передвижения до берега и обратно пешком или на плаву, толкая впереди плот, когда мы займемся разгрузкой. Выкапываю и четырехпалый якорь, который валяется несколько дальше вместе с порвавшимся тросом, и перетаскиваю его к деревьям, чтобы подтянуться к нему поверх рифов. Все это проделываю хромая, так как у меня на правой подошве глубокий порез. Он не слишком меня беспокоил, пока мы были на борту, но теперь, при пробежках по песку, причиняет острую боль. Я с трудом ступаю на правую ногу.