Маню с трудом просыпается, протягивает руку, чтобы Надин передала ей бутылку скотча. Пододвигает кресло. Восклицает:
— Блондинка прямо озверела от хуя во рту. Не хотелось бы быть на месте второй — роль статиста.
Она спускает брюки, садится поудобнее. Ласкает себя ладонью через трусики, поскольку фильм ее не слишком возбуждает.
Потом девицы встают на четвереньки рядом друг с другом, и тип по очереди трахает их.
Надин стоит на коленях на кресле, сунув руку меж бедер. Смотрит на экран, потом на Маню, откидывает голову.
What you do when you want to get thru. What you do when you just can't take it. What you do when you just can't fake it anymore.[27]
Пустые бутылки стоят вокруг столика. Обе набрались так, что не могут даже перекинуться словом — каждая сидит в своем углу и дрочит, думая о чем-то своем. На экране трио актеров беснуется, производя очень много шума. Девицы засыпают, не досмотрев фильм до конца — их убаюкал шум, их доконало спиртное.
Глава двадцать седьмая
Утром они принимают душ и отпиваются апельсиновым соком. Словно это снимет похмелье. Потом открывают бутылку виски, которую не тронули накануне. Вначале пьют, заставляя себя, потом расходятся.
Надин перематывает кассету и врубает звук. Она сжимает бутылку обеими руками и пьет из горлышка, раскачиваясь взад-вперед.
В пламени, в крови, смеясь над худшим, плача от радости, все вампиры сохраняют веру, выкалывают глаза, чтобы посмеяться, изнасиловать и вспомнить. Сама я суть зла.
Маню красит ногти темно-красным лаком. И дует на них, чтобы они быстрее высохли.
В гараже стоит черный «супер-5». Они ищут ключи и находят их в кармане пиджака, висящего у входа.
Они складывают драгоценности, бумаги и брюлики в пластиковый мешок из супермаркета.
Надин вырядилась в черный костюм архитектора, надела белую рубашку и галстук. Обувь слишком велика, а потому она оставляет на ногах баскетки. Подкрасила брови черной краской. С короткими волосами она похожа на парня и удивляется, как раньше не подумала об этом.
Выйдя на улицу, они ощущают солнце. Ослепительное. Жгучая, крепкая и благодетельная пощечина. Жаль, что они не могут проваляться полдня на траве.
Они едут, опустив стекла. Надин думает о доме, который они только что покинули.
— Этот тип — моя любимая жертва. Живет среди книг, утопает в дисках и видеокассетах. Гнуснятина. Любит чокнутых писак, дурацких художников и потаскух-дегенераток… Ценит декаданс, выстроенный по алфавиту. Хороший зритель с хорошим здоровьем. Умеет ценить гений других, конечно издали. И в меру. Никакой бессонницы, совесть всегда спокойна. То, что мы сделали с ним, это моральный урок всем.
— Не стоит спорить о вкусах. Мне больше нравятся трупы легавых.
Надин усиливает звук. Она стала водить лучше. Костюм трет в некоторых местах.
Tall and reckless, ugly seed. Reach down my throat you filthy bird, that’s all need, the empty pit, ejaculation, tribulation. I SWALLOW. I SWALLOW.[28]
Глава двадцать восьмая
Они приедут в Нанси слишком рано. А потому в районе Тулузы они останавливаются у бакалеи, стоящей в сторонке от дороги. Здесь наливают бензин, продают спиртное и жратву. Словно они очутились не то чтобы в Техасе, а в его уменьшенной и более зеленой модели.
Радио в машине орет.
Хотелось бы рассчитывать на кого-нибудь. Хотелось бы ни в ком не нуждаться.
Надин выключает двигатель. Она вспоминает, что слушала эту песню, думая совсем о другом. Еще до встречи с Маню, в ту далекую эпоху, когда она чувствовала себя одинокой.
Малышка вопит:
— Блядский рот, у меня такой сушняк! Блядь, мы теперь хорошо справляемся с бухалом — растем на глазах. Бутылку виски за утро. Хоп!
Она козочкой прыгает по паркингу. Оглядывается и вновь начинает вопить:
— Блядь, отличное местечко. У нас есть время, а потому прошвырнемся по лесу. Классный лес, а?
Солнце раскалилось добела и обжигает кожу. Надин ощущает вес пушки под пиджаком, приятная и успокоительная тяжесть.
Маню входит в магазин. Надин задержалась — она разглядывает свое отражение в стеклах машины. Она действительно похожа на парня, даже на хорошенького.
Магазин не очень велик — одна большая комната на первом этаже. Двери распахнуты, и внутри сумрачно. Надин идет к двери. Издали видит Маню, достающую пушку, — подруга похожа на китайскую тень. Выстрел. Когда Надин оказывается у двери, Маню покачнулась. Второй выстрел. Надин вбегает в бакалею, видит в другом углу комнаты какой-то силуэт. Трижды стреляет. Тень медленно валится на пол, даже не успев ответить.
27
Что делать, когда невозможно прорваться? Что делать, когда невозможно больше терпеть? Что делать, когда больше нет сил терпеть?
28
Возвышенная и отчаянная, уродливая сперма. Вонзись в мою глотку, грязная рвань. Это то, что мне нужно, пустая дыра, выгребная яма. Кончай, ради исступления. Я ГЛОТАЮ, ГЛОТАЮ.