Более тесные деловые отношения с Анатолием Борисовичем у нас сложились после его назначения в Кремль в качестве руководителя администрации президента. В октябре-ноябре 1996 года на Совете Федерации выступал министр путей сообщения. После того как минимум раза три он назвал членов Совета Федерации губернаторами, я попросил слова и обратился к нашему спикеру, Егору Строеву:
– Егор Семенович, объясните министру, да и всем остальным, что половина членов палаты – законодатели. Текущих забот у нас поменьше, чем у губернаторов, так что заседания Совета Федерации мы посещаем аккуратнее. Среди реально голосующих членов верхней палаты нас большинство. Желательно, чтобы все это помнили. И обращались соответственно – «сенаторы».
Замечание обратило на себя внимание не только внутри сената. Вскоре по этому поводу произошла моя встреча с А. Чубайсом. Тема была не нова. Я в узком кругу (Г. Игумнов, С. Калягин) летом 1996 говорил о ней Б. Ельцину, но безрезультатно. Теперь ее всестороннее обсуждение с Чубайсом продолжалось около часа. Не прошло и месяца, как в Доме приемов на Ленинских горах глава администрации президента дал ужин в честь вновь избранных двадцати областных законодателей. Из «аксакалов» были приглашены О. Королев и Е. Сапиро. Несмотря на то, что большинство новичков были избраны от оппозиции, к концу встречи температура достигла приятной теплоты. И не столько благодаря «сорокаградусной», сколько поведению А. Чубайса. Как сказал кто-то из новых сенаторов – «он был конструктивно обаятельным». И далее тему хороших отношений с сенаторами-законодателями он держал «под контролем».
В этом частном эпизоде – стиль работы Анатолия Чубайса: обратить внимание на важную тему (мимо которой не раз проходили предшественники); не откладывая в долгий ящик, взять «быка за рога»; регулярно проявлять внимание к «быку» в дальнейшем.
Мое пребывание в статусе сопредседателя трехсторонней согласительной комиссии по проекту бюджета совпало с назначением А. Чубайса вице-премьером, курирующим финансы. В этой ипостаси наши деловые контакты приобрели более высокое качество.
Как-то нахожусь в своем избирательном округе в Гремячинске. Звонок из Москвы: Чубайс. Просьба завтра быть в Государственной думе. Кабинет номер такой-то. Это было накануне обсуждения бюджета в третьем чтении. Действующие лица: Анатолий Чубайс, Юрий Воронин (КПРФ), Юрий Маслюков (КПРФ), Геннадий Кулик (тогда аграрий), Михаил Задорнов («Яблоко», председатель бюджетного комитета Госдумы), Евгений Сапиро (Совет Федерации). Чем был интересен состав участников этой неформальной встречи: все они были наиболее активными «спорщиками», охватывающими весь спектр разногласий по бюджету. Вице-премьер, видимо, исходил из того, что если ЭТИ «столкуются», то приемлемый компромисс будет найден. И не ошибся. К позднему вечеру нашли золотую середину, и согласованный вариант со скрипом, но прошел обе палаты.
Этот, как и многие его управленческие «приемы» и, особенно, качество их исполнения, достоин тиражирования в академии менеджмента высшего уровня.
Запомнилось очень субъективное впечатление, которое у меня осталось о личностном составе Совета Федерации второго («губернаторского») созыва. Явное большинство сенаторов было из «крепких хозяйственников» – партийных или советских работников второго или третьего уровня, руководителей предприятий «доперестроечной» эпохи. Процентов двадцать, в основном председатели законодательных органов, были выдвиженцами «ельцинской» волны начала 1990-х.
Не знаю, как сейчас, а в мои спортивные годы, в видах спорта, где победителя определяли по баллам, крайние (самые лучшие и самые худшие) баллы отбрасывались, в расчет не принимались. За шесть лет новой России наиболее радикальные политики с обоих флангов оказались отброшенными за борт власти. Поэтому, несмотря на партийные пристрастия, состав сенаторов смотрелся достаточно ровным. Настолько ровным, что самые яркие, публичные фигуры, опять же независимо от их убеждений, как-то отторгались, отодвигались в тень. Это касалось и бескомпромиссного демократа Анатолия Собчака, и оппозиционного экс-вице-президента Александра Руцкого, и просто харизматичного генерал-губернатора Александра Лебедя.
Единственным исключением из этого правила был Юрий Лужков, не жалевший времени для общения в кулуарах с «простым народом» и пребывающий в явных лидерах.
Наиболее бдительный читатель наверняка уже обратил внимание на то, что, много места уделяя описанию своей работы в СФ, я ничего не говорю о сформулированной выше главной задаче – «максимально использовать парламентскую трибуну и новые «высокие» знакомства для лоббирования интересов области». Не оказались ли карьерные приоритеты сильнее областных?