Кстати, легенда о том, что арак обладает продленным действием, т. е. стоит наутро выпить любую жидкость, как вернется бывший прошлым вечером уровень опьянения, часто и охотно рекламируется, однако не имеет научного подтверждения. Скорее это может относиться к различным вариациям китайской водки, будь это мао-тай или классическая ву-лянь, после которых несколько дней подряд при каждой отрыжке не можешь избавиться от воспоминания о ее отвратительном вкусе, но никто ничего не может с этим поделать.
Вот такой бывает жизнь, нужно принимать ее такой, какой она приходит, и нет смысла именно за это возлагать ответственность на какие-то злые силы. Точно так же не обязательно благодарить добрые силы за то, что подаваемые нам в яства были отменного качества и вкуса, что не в последнюю очередь было обусловлено тем, что корица хорошо подходит к мясу ягненка, хотя многие так не считают. Как бы то ни было, все обстоятельства указывали на то, что это мог бы быть приятный вечер, если бы не обещание и решимость Б. Кемпфера рассказать мне, наконец, всю правду.
После того как мы потратили время на заказы и дебаты с персоналом, управляющим и поваром, Б. Кемпфер вновь обратил на меня внимание. Я тем временем был занят чтением меню, хотя в этом не было необходимости, но я просто хотел продемонстрировать спокойствие и расслабленность. Б. Кемпфер сказал, что прежде всего я должен более подробно изложить свои вопросы, что я и сделал, сообщив ему свои соображения и рассказав о попытках дешифровки текстов и закончив тем, что я не пришел ни к каким результатам. В итоге у меня возник один-единственный вопрос, зачем вообще Б. Кемпферу потребовалось прятать тайные послания в своем тексте.
Он спокойно выслушал мой доклад, что обычно было ему несвойственно, затем наполнил бокалы араком, в несколько глотков опорожнил свой бокал и немного помолчал, прежде чем начать говорить. Б. Кемпфер повторил, что, это поистине нелегкие вопросы, чтобы просто так на них ответить. А потом добавил, что наверняка потребуется не один вечер, чтобы дать ответ на все вопросы, поэтому я должен выбрать один, особенно важный для меня; он же в свою очередь обещает ответить на него откровенно, честно и подробно.
Должен сказать, что он, таким образом, удачно вышел из затруднения, так как теперь я должен был думать, какой из моих вопросов был для меня особенно важен и ответ на который содержал бы информацию, относящуюся к другим вопросам. Итак, я хотел, как говорится, «одним махом семерых убивахом», хотя отлично понимал, что такие фокусы удаются только храброму портняжке из сказок, и то если повезет. Поскольку мне необходимо было подумать, я сначала выпил бокал арака, который мне в тот вечер особенно пришелся по душе, о чем я немедленно сообщил Б. Кемпферу. В ответ он показал мне с гордостью бутылку, на которой был указан производитель, о котором я раньше ничего не слыхал.
Я смог выиграть немного времени, заведя разговор о различных сортах арака; и провоцируя его на изложение подробностей, в которые была включена заодно и история Леванта, имевшая отношение к производству арака. Я слушал его вполуха, хотя при других обстоятельствах это было бы чрезвычайно интересно, и старался привести в порядок собственные мысли. Это было настоятельно необходимо, ибо я еще ничего не ел, поэтому арак оказать свое первое воздействие без особого сопротивления со стороны моей плоти.
Нет, пьян я не был, но мне трудно было противостоять постепенно растущей легкости мыслей и чувств. Не хочу думать, что Б. Кемпфер при выборе напитков добивался именно этого, однако события прошедших недель заставляли меня видеть везде скрытый смысл. Я, однако, доблестно противостоял искушению поддаться угрозе паранойи, хотя бы уже потому, что ничего хорошего из этого не вышло бы, поэтому, положившись на непосредственность, я использовал краткую паузу, когда Б. Кемпфер, полный энтузиазма рассказывать об араке и дальше, вдохнул, и поставил перед ним мой вопрос.
Почему, спросил я, зачем он в текстах запрятал свое подлинное имя, хотя каждый знает, что может случиться, если это имя будет произнесено при соблюдении определенных условий и ритуалов. Неужели, быстро продолжил я, его депрессия стала за это время такой, что он не видит никакого выхода, кроме такого своеобразного суицида. Я был рад, что мне удалось быстро произнести эти вопросы, ведь в этом щекотливом деле мне неясна была его истинная реакция на них. Такую реакцию нельзя предугадать и у нормального человека, а Б. Кемпфер, насколько я его знал, никак не мог считаться нормальным человеком. Поэтому Неуверенность моя все возрастала по мере того, как он молча предавался с большой отдачей новым блюдам, подаваемым на наш стол.