Во втором своем браке Грэхем вступил в новый мир, который в годы его юности едва возникал. Это мир сексуальной сделки, «отношений», в котором на передний план выступают новые термины «приверженность» и «интимность».
«До того, как она встретила меня» — это роман о мужском беспокойстве и мужском насилии в социальном мире, претерпевающем глубокие трансформации. Женщины больше не намерены мириться с мужским сексуальным господством, и обоим полам приходится иметь дело с тем, что подразумевает этот феномен. Личная жизнь стала открытым проектом, создающим новые требования и тревоги. Наше межличностное существование основательно видоизменяется, вовлекая нас в то, что я называю повседневными социальными экспериментами, сопряженными с обширными социальными изменениями. Давайте совершим некоторое более социологическое проникновение в эти изменения, которые происходят с браком и семьей, равно как и с самой сексуальностью.
Лилиан Рубин в 1989 году занималась в США изучением сексуальных историй почти тысячи гетеросексуальных людей в возрасте от восемнадцати до сорока восьми лет. Проделав эту работу, она произвела на свет свидетельство «изменения почти ошеломляющих пропорций в отношениях между мужчинами и женщинами» за последние четыре десятилетия[45].
Ранняя сексуальная жизнь тех респондентов, которым было за сорок, драматическим образом контрастировала с тем, что сообщалось представителями более молодых возрастных групп. Автор предваряет свое сообщение о том, какое поведение было возможно для более старшего поколения, своими собственными свидетельствами как представительницы этого поколения. До вступления в брак, на протяжении всей Второй мировой войны, она оставалась девственницей, «девушкой, которая строго следовала всем правилам» и никогда «не сходила с этого пути». Она не была одинокой в очерчивании четких границ для обозначения пределов сексуального исследования, но разделяла коды поведения, общепринятые среди ее друзей. Ее будущий муж принимал активное участие в обеспечении того, чтобы эти коды выполнялись; его ощущение сексуальных «правильно и неправильно» соответствовали ее собственным ощущениям.
Девственность девушек до брака высоко оценивались обоими полами. Лишь немногие девушки не скрывали того, что они позволяют своим парням иметь с ними полное сексуальное сношение, и многие могли лишь с определенной степенью вероятности позволить себе допустить такой акт с парнем, сделавшим им формальное предложение. Более сексуально активные девушки подвергались третированию со стороны других женщин, равно как и многих мужчин, которые сами искали возможностей «поиметь приключение» с ними. Точно так же, как сексуальная репутация девушек покоилась на их способности сопротивляться сексуальным домогательствам или защищала их от сексуальных покушений, репутация парней зависела от тех сексуальных побед, которые они могли одержать. Большинство юношей добивались таких побед только, как выразился один 45-летний респондент, «волочась за одной из тех девушек, сучек».
Когда мы наблюдаем сегодня сексуальную активность подростков, мы до некоторой степени применяем различие между хорошей девушкой и плохой девушкой, равно как и этику мужских завоеваний. Но другие аттитюды относительно многих девушек-подростков радикально изменились. Девушки чувствуют, что они имеют право на сексуальную активность, включая половое сношение, в таком возрасте, который кажется подходящим им самим. Фактически в опросе, проведенном Рубин, ни одна из девушек-подростков не говорила о «сохранении себя» в предвосхищении предложения или брака. Вместо этого они говорили языком романтичности и приверженности, который выражает потенциально ограниченную природу их ранней вовлеченности в сексуальную жизнь. Так, в ответ на вопрос Рубин, заданный одной шестнадцатилетней девушке о ее сексуальной активности со своим приятелем, она ответила: «Мы любим друг друга, поэтому не вижу причины, почему мы не могли бы заниматься любовью». Затем Рубин спросила, насколько долгосрочной считает она связь со своим партнером. Ее реплика была такой: «Вы имеете в виду, собираемся ли мы пожениться? Ответ отрицательный. Или будем ли мы вместе на будущий год? Я не знаю об этом; до этого еще далеко. Большинство ребят не остаются вместе так долго. Но мы не будем оглядываться на кого-то еще, пока мы вместе. Это ведь привязанность (в оригинале — commitment — примеч. перев.), не правда ли?»[46]