Позднее получил развитие тот взгляд, что родители должны поддерживать тесные эмоциональные связи с детьми, но в то же время осознавать необходимость автономии ребенка[143].
Точно так же, как одни говорили о нарциссизме относительно позиции самости в современном обществе, другие предполагали, что взаимодействие родитель-ребенок движется ко все большей «дозволенности». Но это неадекватный ярлык относительно стремления разработать такие стратегии воспитания детей, которые были бы альтернативны тем, что имели место в прошлом. Это качество отношений, которое выходит на передний план, несет на себе акцент на интимности, вытесняющей родительскую авторитарность. С обеих сторон возникает спрос на чувствительность и понимание[144].
В терапевтических обсуждениях созависимых и фиксированных отношений индивидам, которые желают развить тесные личностные связи с другими, почти без исключений советуют «излечивать ребенка внутри себя». Отношения между родителями и детьми здесь вновь представляются фундаментальным образом как релевантные чистым отношениям и любви-слиянию. Почему «освобождение от прошлого» становится столь важным для приобретения интимности? Поскольку существует так много форм терапии, идущих от психоанализа и ориентированных на опыт детства, ответ на этот вопрос мог бы вообще дать очень хорошие ключи к значимости терапии и консультирования в современной культуре.
Мы можем опять же начать с совета, который дает одно из терапевтических руководств, — написанного в данном случае Сьюзен Форвард, — о том, как «излечиться от прошлого»[145].
Ее обсуждение концентрируется на случае некой Ники, молодой женщины, которая испытывала определенные трудности в браке. Она была не в состоянии постоять за себя в этих отношениях, и когда муж сердился на нее, она чувствовала себя униженной и беззащитной. Терапевт попросила ее припомнить случаи из ее детства, когда она чувствовала себя подобным образом, и остановилась на конкретном примере — одном из тех случаев, которые постоянно находились в ее памяти. Ее отец всегда хотел выучить ее играть на пианино, и, хотя она не проявляла к этому интереса, она упорно старалась для того, чтобы угодить ему. Играя перед другими людьми, она волновалась, и уровень ее исполнения ухудшался. На одном из концертов она так нервничала, что выпустила целый раздел из пьесы, которую играла. По дороге с концерта отец сказал ей, что после такого провала он не знает, как он сможет теперь еще раз взглянуть в глаза кому-нибудь из присутствовавшей публики. Она опозорила его перед всеми, потому что была бестолковой, беззаботной, слишком ленивой, чтобы упражняться и далее. Она ощущала себя совершенно уничтоженной — и это при том, что она так хотела угодить ему. По ее словам: «Я почувствовала себя так, как будто умерла».
Терапевт понимала, что в своем браке молодая женщина воспроизводила сцены из собственного детства и «теряла свою взрослую самость»[146].
Она попросила Ники принести ее фотографию в детстве, и когда они глядели на фото, Ники вспоминала многие другие обстоятельства, когда отец стыдил ее подобным образом. Тогда Форвард предложила, чтобы она пошла в местную школу и нашла девочку, которая напоминала бы ее саму в том же возрасте. Идея состояла в том, чтобы она вообразила, что могла бы почувствовать эта девочка, если бы ее унижали таким же образом. Таким путем она могла бы осознать, какой маленькой и беззащитной она была в то время, когда происходили эти первоначальные события. Именно этот «ребенок внутри себя» становился таким испуганным и робким, когда муж подвергал ее критике.
Позже терапевт просила Ники вообразить, что отец сидит перед ней на пустом стуле и высказать ему все те вещи, которые она всегда хотела сказать, но никогда не смогла этого сделать.
Дрожащим от гнева голосом она кричала:
Как ты смел так со мной обращаться! Как ты смел так унижать меня! Кем, по-твоему, ты был, черт побери? Я всегда смотрела на тебя снизу вверх. Я молилась на тебя. Неужели ты не мог понять, как ты ранишь меня? Я никогда не была для тебя достаточно хороша. Ты заставил меня ощущать себя полной неудачницей. Я готова была сделать для тебя что угодно, лишь бы ты хоть немного любил меня[147].
143
144
145
146