И еще одно понятие, введенное в книге «Трансформация интимности», — любовь-слияние: «Любовь-слияние предполагает равенство в эмоциональной отдаче и получении — и в тем большей степени, чем больше какая-либо конкретная связь приближается к прототипу чистых отношений. Здесь любовь развивается лишь до той же степени, что и интимность, до той степени, до которой каждый из партнеров готов раскрыть свои интересы и потребности другому и стать уязвимым со стороны этого другого».
Существенно важный момент для современного дискурса[26].
Гидденс не ограничивает сферу действия двух последних понятий рамками гетеросексуальности. Вообще проблеме гомосексуальности — как мужской, так и женской — в работе уделяется немало внимания. Эта проблема действительно уже вышла из сферы сексопатологии и стала подлинно социальной. Мы помним, что совсем недавно в отечественном законодательстве имелась статья, предусматривающая уголовное наказание за мужеложство, а во многих американских штатах такие статьи продолжают действовать и поныне. Здесь мы имеем дело с тем нечастым случаем, когда государство пытается перевести господствующие моральные нормы на язык письменно зафиксированных законодательных норм. Как правило, такого рода меры ослабляют действие и тех и других. Давайте представим себе статью уголовного кодекса, предусматривающую определенный срок за адюльтер: интересно, насколько такая мера помогла бы укрепить брачные узы?
Скорее всего, мы просто не представляем себе масштабы распространения гомосексуализма в том или ином обществе, не говоря уже о том, что у нас нет исходных эмпирических сведений для того, чтобы установить связь таких масштабов с уровнем демократизации этого общества.
Гидденс ссылается на данные знаменитого американского сексолога Альфреда Кинси: «...только 50 процентов всех американских мужчин были, по их словам, „исключительно гетеросексуальны“, то есть не принимали ни участия в гомосексуальных действиях, ни гомосексуальных желаний не испытывали. Восемнадцать процентов были либо исключительно гомосексуальны, либо устойчиво бисексуальны. Среди женщин 2 процента были полностью гомосексуальны, 13 процентов других были вовлечены в какие-то формы гомосексуальных действий, в то время как следующие 15 процентов имели гомосексуальные побуждения без удовлетворения их».
С другой стороны, Гидденс приводит в своей работе данные исследования Шерри Хайт, согласно которым «11 процентов женщин... имели сексуальные связи только с другими женщинами.., а еще 7 процентов делали это от случая к случаю». Цифры, как видим, весьма противоречивые. Нам не удалось найти соответствующих отечественных данных, поэтому сошлемся на результаты нашего исследования, которые гораздо более скромны. На вопрос о том, испытывали ли они сексуальное возбуждение при общении с лицами своего пола, 2,9 процента женщин ответили: «да, с последующим удовлетворением» и 3,7 процента — «да, без последующего удовлетворения» (у мужчин соответственно — 6,9 и 1 процент). Правда, 8,8 процента женщин указали, что им «не хотелось бы отвечать на этот вопрос» (у мужчин — 9,5 процента).
Так или иначе, проблема эта заслуживает серьезного научного изучения. Сегодня многие общества (включая и российское) впадают, скорее, в другую крайность: гомосексуализм не просто выходит из подполья, он ведет себя все более вызывающе и агрессивно. Что касается сексуальной революции в этой сфере, то она выражается в том, что гетеросексуальное большинство (при всем своем внутреннем неприятии, доходящем до отвращения) все чаще и сильнее проявляет терпимость к гомосексуализму — как к мужскому, так и к женскому — и признает его право на существование наряду с общепринятой гетеросексуальной практикой. Речь идет вовсе не о том, что все большее число мужчин (равно как и женщин) вовлекается в гомосексуальную практику. Э. Гидденс указывает на чрезвычайно важную роль, которую играет этот момент в сдвигах половой морали: «Сексуальная революция» последних тридцати или сорока лет не является исключительно или даже первично гендерно-нейтральным прорывом дозволенности. Она включает в себя два базовых элемента. Первый из них — это революция в женской сексуальной автономии, сконцентрированной в этом периоде, но имеющей предшественников, если бросить взгляд назад, в девятнадцатый век. Она имела глубокие последствия для мужской сексуальности, и это в значительной степени еще не завершенная революция. Второй элемент — это расцвет мужской и женской гомосексуальности. Гомосексуалы обоих полов хорошо застолбили почву для продвижения будущей сексуальной «ортодоксальности»[27].
26
Дискурс — «вид речевой коммуникации, ориентированной на обсуждение и обоснование любых значимых аспектов действий, мнений и высказываний ее участников» [Современная западная социология: Словарь. — М., 1990. — С. 86] —