Ни в одной другой части света пастушеское кочевничество не оставалось таким важным образом жизни, как в Передней Азии (регион между Афганистаном и Средиземноморьем), Монголии и Африке. Здесь невозможно дать полный обзор этого явления. Дуга скотоводства охватила территории от Гиндукуша через Анатолийское нагорье до Синая и Йемена. В Иране доля кочевников в общей численности населения во второй половине XIX века сократилась с трети до четверти. Однако на протяжении всего столетия скотоводство оставалось одной из важнейших отраслей экономики. То, что значительная часть населения вела подвижный образ жизни, порождало проблемы, долгое время не встречавшиеся в Европе: трехсторонний конфликт и сотрудничество в треугольнике горожан, оседлых земледельцев и скотоводов; споры о правах на выпас и транзит; экологические разрушения; межплеменные конфликты. Кочевники также оставались фактором силы, с которым приходилось бороться каждому правителю. В конце концов диктатор, а затем шах Реза-хан (в 1925-41 гг. Реза-шах) жестоко подчинил себе кочевые племена, которые он считал непокорными дикарями, недостойными современного национального государства.
В Османской империи султанскому центру постоянно приходилось договариваться с могущественными племенами, и труд мигрантов играл значительную роль во многих отраслях экономики. После начала реформ в конце 1830-х годов государство, набравшее силу, сломило власть племен или вытеснило их в маргинальные регионы империи, тем самым укрепив свою внутреннюю безопасность и повысив мобильность некочевников. Это увеличивало площадь обрабатываемых земель и способствовало формированию крупных коммерческих поместий, но происходило за счет кочевников. Однако, как отмечает Решат Касаба, эта стратегия усиленной оседлости не достигла всех своих целей и не соответствовала османской самооценке модернизационного государственного строительства. «Османские чиновники были вынуждены сотрудничать с одними племенными вождями, чтобы подчинить себе других». Османское государство всегда было вынуждено считаться с племенным фактором в постоянно меняющихся констелляциях власти.
В Африке скотоводство было распространено практически везде за пределами тропиков и ближайших прибрежных районов: от Атласских гор до высокогорий Южной Африки. Оно существовало в Судане (который в то время охватывал всю африканскую саванну к югу от Сахары), на Эфиопском нагорье, в Восточной Африке и в Намибии. Как и всегда в кочевничестве, радиус передвижения сильно варьировался от группы к группе: он мог включать окрестности деревни или, в случае грандиозного кочевничества в Северной Африке, охватывать огромные пространства пустыни. Начиная с последней четверти XVIII века, у мыса Доброй Надежды, далее на побережье, а затем и во внутренних районах страны возникло общество белых скотоводов-кочевников - трекберов, чьи конфликты с коренными соседями кхоса разворачивались в основном из-за пастбищ. Африка XIX века представляла собой континент, постоянно находящийся в кочевом движении.
Кочевничество - это не то же самое, что миграция, которая предполагает, что отдельные люди, а не целые общества или "народы", находятся в пути либо добровольно, либо потому, что их к этому принудили. Мигранты оставляют после себя родное общество. Иногда они возвращаются в него, будь то в рамках сезонного цикла, который предлагает им работу в другом месте на часть года, или после длительного пребывания в далекой стране, которая, возможно, разочаровала их надежды на нее. В Африке этот вид миграции имеет два разных происхождения. С одной стороны, крестьяне и сельские рабочие по собственной воле переезжали в новые центры производства "товарных культур", например, в районы выращивания арахиса и какао в Сенегамбии и на Золотом Берегу (Гана). Производство этих товаров находилось в руках африканцев, иностранцы обеспечивали лишь связь с мировыми рынками. С другой стороны, непосредственно колониальная экономика, в которой иностранцы также контролировали средства производства, открывала новые возможности для наемного труда в горнодобывающей промышленности и трудоемких поселенческих фермах (которые зачастую могли конкурировать с африканским сельским хозяйством только при поддержке колониальных властей). Изменения произошли за столь короткий промежуток времени, что термин "минеральная революция" стал использоваться для южной и центральной Африки в период с 1865 по 1900 год, особенно для лет после 1880 года. В системах добычи алмазов, золота, меди и угля, которые развивались от южного Конго (Катанга) до Витватерсранда, предприниматели первоначально привлекали обученных европейцев для работы рядом с необученными африканскими мигрантами. Неизбежно наступал момент, редко раньше 1920-х годов, когда экономические аргументы говорили в пользу использования африканских квалифицированных рабочих. Но до этого момента новые сезонные модели неквалифицированного труда были нормой. Топография миграции, структурированная новыми центрами капиталистического роста, сложилась поверх традиционной мобильности скотоводческих обществ.