3. Перерывы и переходы
Национальные и глобальные переломные моменты
Если не принять мистическую идею о том, что единый стиль выражает все аспекты жизни эпохи, историческая периодизация должна столкнуться с проблемой «временного разнообразия культурных областей». В большинстве случаев перелом в политической истории не знаменует собой поворотного пункта в экономической истории; стилистические периоды в истории искусства обычно не начинаются и не заканчиваются в те моменты, когда в социальной истории, как считается, появляются новые события. В то время как социальная история часто свободна от дебатов о периодизации, поскольку она молчаливо принимает на себя обычное деление на политические эпохи, другие авторы предостерегают от того, чтобы придавать слишком большое значение истории событий. Эрнст Троельч, сам по себе важный немецкий теолог и интеллектуальный историк начала ХХ века, не смог сделать из этого многого. Из обсуждения несобытийных моделей исторических эпох, которые можно найти у Гегеля, Конта, Маркса, Курта Брейзига, Вернера Зомбарта или Макса Вебера, он сделал вывод, что "действительно объективная периодизация" возможна "только на социальных, экономических, политических и правовых основаниях", только на предварительной основе «великих основных сил». Троельч не верил, однако, что такие основные силы позволяют выстраивать историю в однозначной и четкой последовательности.
Троельч занимался историей Европы в целом, а не отдельных народов. Если для отдельной национальной истории еще можно найти безопасный общий консенсус относительно ее ключевых дат, то для Европы в целом согласовать эпохальные сдвиги, имеющие общее значение, становится еще сложнее. Например, политическая траектория Великобритании, где даже революции 1848 года не сыграли большой роли, была такова, что популярные историки не одиноки в использовании термина "викторианский" для периода между 1837 и 1901 годами - производного от правления конституционного монарха. Англия пережила свой глубокий политический перелом значительно раньше, во время двух революций XVII века, и ударные волны Французской революции после 1789 года были здесь отнюдь не столь мощными, как на континенте. В британских учебниках истории сегодня принято определять решающий переломный момент не 1789 годом, а 1783-м - годом окончательной потери североамериканских колоний, и поэтому 1800 году придается гораздо меньшее значение, чем это принято во Франции, Германии или Польше. В Великобритании переход от XVIII к XIX веку менее драматичен и отодвинут на второй план разрывом наполеоновских войн, которые велись по ту сторону Ла-Манша.
Если временные очертания европейской истории далеко не бесспорны, то насколько сложнее договориться о периодизации мировой! Политические даты вряд ли помогут. До ХХ века ни один год не может считаться эпохальным для всего человечества. Французская революция в ретроспективе может показаться значимой для мировой истории, но низложение и казнь правителя средней по размерам европейской страны не оказали сокрушительного воздействия как всемирно-историческое событие. В Восточной Азии, Тихоокеанском регионе и на юге Африки оно прошло практически незамеченным. Французский философ и историк культуры Луи Бурдо в 1888 г. заметил, что Французская революция не существует в сознании 400 млн. китайцев, и поэтому он сомневался в ее истинном значении. Радикальные последствия имела не революционная программа и ее реализация в пределах Франции, а ее распространение за границу военным путем. Революция не оказала влияния ни в Индии, ни в Америке, за исключением французских колоний в Карибском бассейне, пока не началась война между Наполеоном и англичанами. Даже Первая мировая война поначалу не затронула значительную часть земного шара, и только ее окончание в 1918 году вызвало мировой кризис, включая смертельную пандемию гриппа. Крах на Уолл-стрит в 1929 году стал первым экономическим событием поистине глобального масштаба: производители и потребители на всех континентах ощутили его последствия уже через несколько месяцев. Вскоре после этого началась Вторая мировая война: в июле 1937 г. - для Китая и Японии, в сентябре 1939 г. - для Европы к западу от России, а в 1941 г. - для всего остального мира, когда Германия вторглась в Советский Союз, а Япония напала на США. При этом Латинская Америка и Африка южнее Сахары пострадали от нее меньше, чем от Первой мировой войны. Таким образом, можно сказать, что до 1945 г. ни одна дата в мировой политической истории не оказала немедленного или почти немедленного воздействия на все человечество. Только во второй послевоенный период началась общая для всего мира "событийная история".