Тип "первооткрывателя" был скомпрометирован с самого начала. Колумб и Васко да Гама уже прибегали к насилию. Но за последующие четыреста лет было не меньше примеров мирных исследовательских путешествий, наиболее значимыми из которых стали путешествия Александра фон Гумбольдта, Генриха Барта и Давида Ливингстона. Однако эпоха высокого империализма стала свидетелем окончательного расцвета путешественника-конкистадора. Бисмарк, бельгийский король Леопольд II, Французская республика прибегали к услугам исследователей-первооткрывателей (весьма различных по научной компетенции) для оформления прав собственности на территории Африки или Юго-Восточной Азии. Генри Мортон Стэнли, репортер по образованию, которого Леопольд выбрал своим человеком в Африке, стал олицетворением этого типа в глазах СМИ нескольких континентов (три экспедиции в Африку в 1870-1889 гг.). В последующем поколении Свен Хедин, начав свою долгую карьеру в 1894 г. с исследовательской поездки в Центральную Азию, стал самым известным шведом своей эпохи, имевшим неограниченный доступ к монархам и главам правительств как Запада, так и Востока и украшенным бесчисленными орденами, золотыми медалями и почетными докторскими званиями. Жизнь Хедина отражает противоречивость отношений Европы с Азией. Убежденный в общем превосходстве Запада над Востоком, Хедин был прекрасным лингвистом и ученым и в то же время шведским (а по личному выбору и немецким) националистом и милитаристом, человеком политических правых, с удовольствием участвовавшим в геополитических фантазиях о "вакууме силы" в сердце Азии. Но он также был одним из первых на Западе, кто серьезно отнесся к современной китайской науке и стал сотрудничать с китайскими специалистами. Сегодня он пользуется в Китае большим уважением - нетипичная посмертная репутация, ведь немало европейских исследователей, несмотря на свою деятельность на службе империи, вошли в коллективную память постимперских стран.
Фольклор и открытие деревенской жизни
Последними среди "чужих" групп, ставших объектом научного изучения в XIX веке, были те, кто жил в одной стране с учеными профессорами. Рационалистическая элита эпохи революции считала образ жизни и мышления крестьянства, городских низов и бродяг препятствием на пути социальной модернизации и пережитком суеверного мышления. У военных и гражданских администраторов наполеоновской империи было так же мало времени на католические верования в Италии или Испании, как у сторонников философа-утилитариста Джереми Бентама в Ост-Индской компании - на индуистские или мусульманские традиции в Индии. Отношение к "внутренним дикарям" в Европе и порядок действий в отношении них принципиально не отличались от ситуации в колониях. В обоих случаях власти проповедовали и практиковали «трудовое воспитание». Опора на государственные меры или голое принуждение была различной, но цель была одна и та же: повысить эффективность человеческого капитала в сочетании с искренними, часто вдохновленными христианством усилиями по повышению "уровня цивилизации" среди низших слоев населения. Армия спасения, основанная в Лондоне в 1865 г. и постепенно распространившаяся по всему миру, стала выражением такой благотворительной концепции, а зарубежная "миссия к язычникам" была параллельна в протестантской Европе "внутренней миссии" по оказанию помощи более слабым членам общества. Помимо такой ранней социальной политики, как филантропической, так и бюрократической по своему вдохновению, иногда наблюдалось почитание народного образа жизни, граничащее с его прославлением. Иоганн Готфрид Гердер был первоначальной интеллектуальной силой, стоящей за подобными взглядами. В начале XIX века их укрепили лингвисты, историки права и собиратели "народных стихов".