Относительно спокойный путь к отмене рабства в Бразилии можно объяснить тремя факторами. Во-первых, основной экономический центр тяжести переместился с сахаропроизводящего Северо-Востока в расширяющиеся кофейные зоны на Юге, где все большую роль играли иммигранты из Южной Европы. В условиях ненасытного рынка труда рабство еще сохраняло свои позиции, но преимущества свободного иммигрантского труда становились все более очевидными для предпринимателей. Во-вторых, Бразилия была единственной частью Америки к югу от Калифорнии, где аболиционизм (начиная с 1860-х годов) вышел за пределы кругов интеллигенции, либеральных политиков и капиталистических работодателей и получил массовое распространение среди городских средних слоев и свободных рабочих (иммигрантов, а также мужчин и женщин местного происхождения). В-третьих, несмотря на формирование центров притяжения, рабовладельческое население было распределено по регионам Бразилии. Поэтому рабский вопрос не был источником поляризации между свободными и несвободными зонами, как это происходило в США на пути к сецессии и гражданской войне.
В большей степени, чем в странах Карибского бассейна и юга США, рабство перестало быть подходящей формой труда в последние десятилетия своего существования. Тем не менее оно не просто испарилось. В конституционной монархии его отмена без компенсации (как в США, но не в британских Карибах) стала предметом борьбы за политическую власть, в которой победили те, кто видел в свободной от рабов республике предпосылку для современного национального государства, особенно ориентированного на англосаксонские страны. В итоге решение было принято под влиянием своего рода массовой забастовки, когда рабы тысячами покидали плантации.
Таким образом, долгая история взлета и падения рабства и "второго крепостного права" в цивилизации "Запада" окончательно завершилась в 1880-е годы. В дальнейшем именно Евразия, а не Западное полушарие, станет свидетелем лагерей и истребительных миров национал-социалистов, советских и китайских коммунистов (министр вооружений Гитлера Альберт Шпеер после 1945 г. говорил о "рабском государстве" СС) - явление, в конечном счете, худшее, чем классическое африканское рабство, поскольку оно основывалось не на торговле людьми, а на системе, в которой труд был скорее побочным продуктом организованного подавления, чем причиной его осуществления. Однако на самом либерально-капиталистическом Западе даже крайние реакционеры и антигуманисты не помышляли о том, чтобы вновь сделать рабство "нормальным" социальным институтом.
Эмансипация в мусульманском мире?
В мусульманском мире события развивались иначе. Рабство, традиционно одобряемое, в XVIII веке переживало спад. Однако в середине трети XIX века рост спроса на экспортную продукцию во многих местах вновь привел к резкому росту использования рабов, причем, как правило, в мелком производстве, а не на крупных плантациях. Во время египетского хлопкового бума 1860-1870-х годов, вызванного прекращением поставок американского хлопка на европейские фабрики во время Гражданской войны, даже рядовые фермеры дошли до того, что стали нанимать черных африканских рабов. Одновременно росла потребность государства в принудительном труде и рабских войсках, а подневольные наложницы из Причерноморья стали символом статуса в широких кругах Египта. Рабы также были обычным явлением в домах и на полях Анатолии, Ирака и мусульманской части Индии.
Вероятно, начиная с 1880-х годов в исламских странах сократилось производственное рабство. Однако взгляды интеллектуальных лидеров, особенно духовных лиц, получивших юридическое образование, и система ценностей общества в целом не продемонстрировали того решительного поворота против рабства, который произошел на Западе. Предложения о его резкой отмене практически никогда не становились политически влиятельными. Однако одним из первых исключений стал тунисский бей Ахмад аль-Хусейн, который в 1846 г. (за два года до Франции) первым в истории мусульманского мира заложил основу для отмены рабства, сочетая личные убеждения с попыткой завоевать уважение англичан и лишить Францию повода для вмешательства из-за границы в Алжир. Во время визита во Францию в конце 1846 года французские либералы с удовольствием приветствовали его как цивилизованного поборника свободы.