Тем не менее, абстрактная, универсальная концепция религии - продукт европейской интеллигенции XIX века, в большинстве своем протестантской. Она включала идею множественности религий, выходящих за рамки монотеистического трио - христианства, иудаизма и ислама, но часто опиралась на невысказанное предположение, что христианство, рассматриваемое как наиболее развитое с точки зрения культурной эволюции и духовной аутентичности, является единственной действительно универсальной религией. Эта концепция объединяла в себе как минимум четыре элемента:
1. наличие центрального священного текста (например, Библии или Корана) или четко определенного канона священных писаний;
2. исключительность, т.е. однозначная религиозная лояльность и идентификация с религией, которую люди считают своим духовным достоянием;
3. обособленность от других сфер жизни; и 4. определенная отстраненность от харизматических лидеров и чрезмерной персонализации - даже если такая отстраненность не всегда приводит к созданию иерархически организованной церкви.
К концу XIX в. эта концепция религии просочилась в неокцидентальные культурные миры не только по колониальным каналам. Она далеко не всегда была непривлекательна сама по себе. Многое можно было сказать в пользу переосмысления, концентрации и систематизации религиозных программ и практик по образцу христианства и, по-другому, ислама.
В Китае, например, веками говорили только о цзяо, что можно перевести как "доктрины" или "ориентации", причем в основном во множественном числе. В конце XIX века через Японию с Запада было завезено более широкое понятие, которое вошло в китайский лексикон как цзунцзяо (знаковая приставка цзун обозначает предка или клан, а также образец или великого мастера). Этот неологизм сместил акцент с множественной одновременности учений на историческую глубину сходящейся традиции. В то же время - и в этом заключается особый интерес китайского случая - был достигнут предел адаптации. Китайская элита не согласилась с попыткой ряда позднеимперских ученых (а в 1907 году и самой династии Цин) превратить престижное конфуцианское мировоззрение (ru) в конфуцианскую религиозную веру (kongjiao). "Конфуций" - культовый мудрец, созданный иезуитами около 1700 г. из сложного наследия, передававшегося веками, - был с определенным успехом представлен Кан Ювэем и его товарищами как символ "китайскости", а затем и китайской нации. Впоследствии революция свергла эту фигуру во имя Маркса и Мао, но в конце ХХ века он пережил удивительное возрождение и, основав в 2004 году первый Институт Конфуция (в Сеуле), стал покровителем внешней культурной политики Китайской Народной Республики. В императорском Китае (до 1911 г.) и Китайской республике (1912-49 гг.) все попытки насадить государственное конфуцианство по аналогии с японским государственным синтоизмом заканчивались неудачей. Европейская концепция религии здесь достигла пределов своей экспортируемости, и на рубеже веков китайские лидеры общественного мнения (сами того не осознавая) парадоксальным образом склонились к более старой конструкции, к созданию которой приложили руку европейцы: "философского" Конфуция, реабилитированного иезуитами в противовес господствовавшему в то время "неоконфуцианству".
В других странах эта импортированная из Европы концепция религии оказывала сильное социальное, а иногда и политическое влияние. В исламе, буддизме и индуизме предпринимались попытки соединить традицию и новое воображение, чтобы выработать более самобытный религиозный профиль. В исламе, например, это привело к акцентированию шариата как обязательного религиозного закона, а в индуизме - к большей канонизации ведических писаний по сравнению с другими произведениями классического наследия. Более того, множество новых национальных государств, возникших в ХХ веке, утвердили идею одной официальной религии вместо существовавшей до этого иерархии различных конфессий. Это сделало возможным появление нового типа религиозных меньшинств в ситуации формального равенства всех граждан и одновременно породило религиозные конфликты, которые с трудом разрешались специальными законами для каждой группы. Тенденции к религиозному единообразию и более четкой идентичности развивались в основном с учетом других религий, а зачастую и в прямой конфронтации с ними. Эта сложная перестройка мирового религиозного ландшафта путем подражания и демаркации стала важнейшим новым явлением XIX века.