Такое радикальное наступление на организованную религию было французской особенностью, долгосрочным следствием которой стало прекращение католической монополии. Ранее североамериканские революционеры освободились от господства англиканской государственной церкви, но не инициировали ничего подобного французской политике "дехристианизации" или жестокому иконоборчеству, связанному с поддержкой Робеспьером в 1793 г. культа Верховного существа. Представители церкви не подвергались в США физическим репрессиям; антицерковные настроения или поддерживаемый государством атеизм не были наследием Атлантической революции как целого. Так или иначе, уже в период своего пребывания на посту первого консула Бонапарт проявил готовность нейтрализовать потенциально опасного противника, заключив соглашение со Святым Престолом (Конкордат 1801 г.) и признав его в качестве силы в европейской дипломатии. После 1815 г., при монархии Реставрации, церковь в значительной степени восстановила свое прежнее влияние, и Наполеон III, наиболее верные сторонники которого находились в католической сельской местности, относился к ней с уважением. Лишь при Третьей республике разделение церкви и государства на светской основе стало основной чертой французской политики, хотя до государственного атеизма было далеко. Радикальный характер отношения французов к организованной религии в 1790-е годы был скорее обращен в ХХ век, где он в более жесткой форме проявился в Советском Союзе, в революционной Мексике (в 1870-е годы он был переосмыслен как яростно антиклерикальный) и в последующих коммунистических диктатурах. Ни в одной другой части мира XIX века не было такого наступления на организованную религию. Ни одно государство не объявило себя атеистическим.
Толерантность
Атлантическая революция оставила после себя не столь впечатляющее, но продолжающееся наследие в виде религиозной терпимости. Основная идея зародилась в Европе во время религиозных войн XVI-XVII веков; со времен Пьера Бейля и Джона Локка она стала одним из столпов мысли эпохи Просвещения и вскоре стала определять не только отношения между религиями в Европе, но и равноправие других религий за пределами Запада. В 1791 году принцип, согласно которому государство не должно диктовать частные убеждения своих граждан или отдавать предпочтение одной религии перед другими, был одновременно закреплен во Франции (Конституция от 3 сентября) и в США (Первая поправка к Конституции). Таким образом, Соединенные Штаты гарантировали свободу вероисповедания с первых дней своего существования, хотя принадлежность к протестантам долгое время оставалась выгодной для политической карьеры. В Великобритании прошло еще несколько десятилетий, прежде чем католики (1829) и евреи (1846/58) добились полного гражданского равноправия, а на континенте свобода вероисповедания и свобода печати стали основными пунктами либеральных программ. Для евреев Германии первыми ключевыми датами стали 1862 год в Бадене и 1869 год в Северогерманском союзе. В 1905 году царская империя стала последней крупной страной Европы, принявшей религиозную толерантность, издав указ, обещавший "свободу совести". Больше всего от этого выиграли не евреи, а мусульмане и сектантские ответвления Русской православной церкви. Ведь Екатерина II еще в 1773 году предоставила исламу правовую защиту - первый шаг на пути отхода от государственных преследований.
Тот факт, что религиозная толерантность была впервые кодифицирована в странах "прикладного Просвещения" (США и Франции) и положила начало процессу, завершившемуся принятием в 1948 г. Декларации прав человека ООН, не означает, что в других частях света она была неизвестна. Ожесточенные религиозные войны и антагонизмы в Европе в эпоху раннего модерна были скорее исключением из правила мирного религиозного плюрализма. В многонациональных империях, управляемых мусульманскими династиями, агрессивная исламизация была бы нецелесообразной, к тому же она противоречила бы старым политическим обычаям. Сам пророк Мухаммед заключал различные соглашения с "людьми Книги" на Аравийском полуострове, а османы предоставляли "защиту" немусульманским миллетам (в основном христианам, иудеям и парсам, чья экономическая деятельность была выгодна государству) в обмен на выплаты, подобные дани; исключение составляли христианские крестьяне на Балканах. В индийской империи Моголов мусульманская династия-завоевательница управляла немусульманским большинством с самыми разными религиозными ориентациями. Здесь смысл государства требовал политики веротерпимости, которая с впечатляющим эффектом проводилась особенно в XVI веке. Когда династия при императоре Аурангзебе (1658-1707 гг.), единственном джихадистски настроенном могольском правителе, изменила курс и попыталась ввести шариат на всей территории империи, это способствовало возникновению напряженности, которая привела к краху могольского правления в начале XVIII века. Однако в принципе ислам исключает равенство других религий с единой Истиной, открытой Мухаммеду, "Печати пророков". Не стоит идеализировать религиозный плюрализм, существовавший в исламских империях; немусульмане были терпимы и в значительной степени защищены от преследований, но только как подданные второго сорта. Тем не менее, существует разительный контраст с безжалостным отчуждением религиозных пришельцев в Западной Европе раннего нового времени. Около 1800 г. религиозным меньшинствам на мусульманском Востоке все еще было легче, чем на христианском Западе.