В случае Тихого океана историки до сих пор задавались не столько вопросами взаимодействия, сколько зеркального экономического развития прибрежных регионов по обе стороны океана. Одной из причин этого является отсутствие, за исключением китайских рабочих, направлявшихся в Америку, интенсивных миграционных перемещений через Тихий океан. Даже частные путешествия европейцев были необычны. Акцент на экономическом развитии также отражает опыт второй половины ХХ века, когда Калифорния, Австралия и Япония вместе, хотя и не в первую очередь в результате тихоокеанского разделения труда, стали локомотивами роста мировой экономики. Тихоокеанский регион вышел в "первый мир", а Индийский океан, некогда торговое море пряностей, чая и шелка, опустился до статуса третьего мира. Еще в 1890 году японский экономист Инагаки Мандзиро предсказал наступление «тихоокеанской эры». Для Индийского океана такого славного будущего не предвиделось.
Страны, граничащие с Тихим океаном, в культурном отношении были еще менее сплоченными, чем страны Индийского океана, где ислам был мощным цементом везде (даже в южных китайских прибрежных анклавах), но не в Южной Индии, на Цейлоне или в буддийских землях Юго-Восточной Азии. Китай и американский Запад противостояли друг другу как культурные крайности: самая древняя и самая молодая из крупных цивилизаций; две державы, претендующие на первенство в своей части света, от которого Китай не отказывался даже в десятилетия своей наибольшей слабости. В политическом отношении в Тихом океане никогда не было такого явного доминирования одной великой державы, как в Индийском океане, который некоторое время был практически британским озером. Австралия вскоре стала уверенной в себе частью Британской империи, а вовсе не подставным лицом Лондона. Ни одна иностранная держава не смогла добиться такого превосходства в регионе, какого добились Соединенные Штаты после Тихоокеанской войны 1941-1945 годов.
Кроме Средиземноморья, ни одно пространство морского взаимодействия не изучено так подробно, как Атлантика. Об ее истории до Колумба написаны большие тома, о периоде после него - целые библиотеки. С 1492 года началась новая эпоха, и никто уже не сомневается в интенсивности двустороннего движения, развившегося между Старым и Новым Светом. Однако движущие силы этого взаимодействия и вызванные им эффекты, а также доли действия и реакции долгое время оставались предметом споров. Само употребление европейцами слова "открытие" в отношении Америки вызывало резкие споры; креольские "патриоты" уже в XVIII веке полемизировали с европоцентристскими построениями истории. После того как Фредерик Джексон Тернер в 1893 году интерпретировал самобытную государственность и общество Северной Америки как постепенное продвижение границы заселения и "цивилизации", предыстория и история США перестали описываться только с точки зрения атлантического побережья. Еще одна точка зрения появилась после того, как в 1938 г. историк и специалист по крикету К.Л.Р. Джеймс, уроженец Тринидада, опубликовал книгу "Черные якобинцы", благодаря которой гаитянская революция 1791-1804 гг. стала известна широкому кругу читателей. С тех пор истории работорговли и атлантического рабства отошли от чистого дискурса виктимности. Появилась живая, пульсирующая "черная Атлантика".