Вероятно, Пауль боялся к нему приблизиться. Витек не замечал, когда тот доливает ему воду в канистру. Он просто находил ее наполненной – и все…
Наконец, он увидел крыльцо. Тогда он вгрызся в землю и превратился в тысячи маленьких витьков, и все они молотили, молотили грунт… Мексиканцы и корчагинцы сгинули, остались далеко позади. А тысячи маленьких гизел оказались доверху набиты костями. Хрясь, хрясь, хрясь… Витьки начали ощущать дискомфорт – непонятно отчего… А потом они проснулись в траншее и снова был дискомфорт. На какое-то мгновение граммофон ожил и прохрипел: "О, майн либер Августин". "Это не наш граммофон!" – принялись уверять витьки. "Ваш, ваш" – твердили гизелы.
Потом витьки уперлись в крыльцо и заметались по траншее, словно сомнамбулы. И постепенно опять превратились в одного большого Витька. Он держал в руках обломок лопаты – черенок сломался. Оттого и ощущался дискомфорт. Витек отбросил лопату в сторону и улегся на землю. Вокруг сразу же принялись хлопотать Лещинская и Тарасова. Убеждать его, что уже все позади. А он никак не мог поверить, что уже все позади.
Ему вспомнился фильм "Фараон", в котором раб всю жизнь выкапывал ров, чтобы заработать свободу для себя и своей семьи… Ничто не ново под луной…
В траншею заглянул Сигизмунд, и их глаза встретились.
– Герой, – сказал Сигизмунд. – А где же деньги?
Витек выпрыгнул из траншеи и сердце его заколотилось. "Мерседеса" не было…
– Они приедут, – спохватился он, постепенно успокаиваясь.
– Когда?
– Как только стемнеет. Они всегда днем уезжают.
– Так и быть, – сказал Сигизмунд. – Подождем, тем более, что солнце уже заходит.
– Они всегда приезжают в сумерки, – добавил Витек.
Хотя, в такой день… – подумал он.
– Хорошо, что у меня нет брата, – проговорил Сигизмунд. – Собственно, даже если бы и был… Его проблемы – это его проблемы… Если он такой уж дебил…
– Ну что, выкопал? – с вызовом спросил его Витек.
– Выкопал, – согласился Сигизмунд, – выкопал. Иди, хотя бы, умойся.
Витек разыскал канистру и облил себя с ног до головы. Потом пошел в сарай и облачился в рубашку и брюки.
– Красавец, – воскликнул Сигизмунд, увидев рубашку.
Уже вечерело. "Мерседеса" не было. Сигизмунд поежился, пошел к машине и облачился в легкий белый плащ. Он чадил сигарету за сигаретой. Потом, неожиданно, в руках его появился радиотелефон.
– Ничего не поделаешь, парень…
– Ты это о чем? – насторожился Витек.
– Пришел тот самый момент, когда я просто обязан выйти на связь.
– И что ты сообщишь Басу?
– Что денег у меня по-прежнему нет. Или я вру?
– Но ведь они же сейчас приедут!
– В этом я уже не уверен. Ты не знаешь немцев, парень. Одно дело – договариваться, другое дело – платить.
– Погоди! Я выкопал траншею, или нет?
Сигизмунд раздраженно уставился на него.
– Мне кажется, ты чего-то недопонимаешь. Выкопал ты траншею, или нет – это твое личное интимное дело. Меня же интересуют только деньги. Деньги – и все.
– Побойся Бога!!! – заорал Витек, видя, что Сигузмунд уже начал набирать номер.
Сигизмунд от души рассмеялся.
– Если бы я боялся Бога, я бы уже давно отправился в сумасшедший дом. К тому же, это несправедливо: у меня нет брата, а у тебя пока есть… Впрочем… я ведь обещал тебе в прошлый раз, что учту время нашей беседы, а я всегда держу слово… – Он посмотрел на часы. – Еще сорок минут. Идет?
Витек сглотнул слюну и молча кивнул. Еще сорок минут жизни. Куда же запропастился этот треклятый Пауль?! И тут у него зашевелились волосы на голове: а, вдруг, именно сегодня Пауль с Гизелой попали в автомобильную катастрофу? Или у них просто забарахлила машина? Ведь обычно в это время они уже дома.
Серебристый "Вольво", как и в прошлый раз, стоял на обочине. Сигизмунд уселся за руль и предложил Витьку место рядом. Кресла в салоне были очень удобными, как раз то, что нужно для исстрадавшегося тела Витька.
– Ты, вообще, чем занимаешься? – поинтересовался Сигизмунд.
– Теперь уже непонятно, – проговорил Витек.
– А раньше чем занимался?
– Работал в строительном тресте.
– То-то я смотрю, что ты так лихо вырыл эту канаву! – Сигизмунд хлопнул себя по колену. – Правда, теперь ты больше похож на покойника…
– Это не канава, а траншея, – возразил Витек. – И, между прочим, в тресте я работал архитектором. Самому копать как-то не приходилось.
– Значит, раньше копали другие? – язвительно проговорил Сигизмунд.
– Копали другие, но я делал то, что должен был делать. И делал это хорошо. И мой брат тоже!
– Гип-гип ура!!! – воскликнул Сигизмунд.
Витек почувствовал, что сморозил какую-то глупость. Хотя и не понял, в чем именно она заключается.
Возникла небольшая пауза. Потом Витек в свою очередь поинтересовался, чем занимается Сигизмунд.
– А разве до тебя сих пор не дошло?
– Нет.
Сигизмунд усмехнулся.
– У меня как раз все наоборот: раньше была неразбериха, зато теперь – предельная ясность.
– И чем же ты занимаешься теперь?
– Я – киллер, – проговорил Сигизмунд, – наемный убийца.
– Что? – не сразу дошло до Витька.
– Ты только не дергайся, – предупредил Сигизмунд и поднял вверх указательный палец. – Ведь ты в этой истории – сбоку припеку. А твоим братцем займутся совсем другие люди.
– Тяжелая у тебя работа, – выдохнул Витек.
– Да уж полегче, чем канавы рыть.
– Не думаю.
– Поверь мне. Я ведь не пользуюсь ни ножом, ни удавкой. Вот мой инструмент. – Он извлек из бардачка большой красивый хромированный пистолет, вся поверхность которого буквально сияла при свете луны. – А еще я коллекционирую предметы, принадлежащие жертвам, – добавил Сигизмунд. – Просто так, по одной штучке – на память. Вот, зажигалка… Есть даже стихотворение…
И он, вдруг, принялся декламировать:
Живи опасно!
Смотри кино!
Предельно ясно,
И не смешно!
Лови моменты!
Снимай блядей!
И никогда
Ни о чем не жалей!
В своей жизнишке
Ты – супермен!
Носи штанишки,
Как джентельмен
А если видишь
Кого-то слабей,
Насилуй, топчи и бей!
Займись кара-тэ,
тай-чи
и кун-фу,
Не слушай всякую чепуху!
А помни, что главное в жизни – власть,
Лишь ей одной насладишься всласть!
Живи опасно – героем дня
Не трогай тех, кто сильней тебя!
Живи опасно,
Живи грешно!
Предельно ясно,
И не смешно!
– Здорово, – проговорил Витек. – И ты его убил?
– Угу, – отозвался Сигизмунд.
Потом откинулся на спинке кресла и закрыл глаза. Оставаться дальше рядом с ним было нестерпимо.
Витек выбрался из машины. Отведенное время истекало.
А если его самого… – вдруг пронеслось у него в голове. В глаза бросилась лопата, которая валялась неподалеку. Черенок сломан, но штык-то острый, как нож, ведь это – его титановый штык. Он поднял обломок и бросил взгляд на "Вольво".
И тут мексиканские каторжники и корчагинцы снова обступили его. Палили в него из указательных пальцев и хохотали, хохотали до изнеможения… "Да нет же, убить его я не убью! – тут же спохватился Витек. – Лишь оглушу, чтобы выиграть время!" Он облился холодным потом. Его обуял ужас при мысли об этой мексиканско-корчагинской обструкции.
Сигизмунд выбрался из машины, сделал несколько разминочных упражнений. Закурив, глянул на часы.
– Что ж, парень, видно не судьба, – проговорил он. – Осталось две минуты, а это все равно, что ничего.
"Нужно хорошо рассчитать удар", – подумал Витек.
Сигизмунд выудил из кармана телефон и подошел к Витьку.
– Я свое слово сдержал, так что извини…
Витьку представились мать с разодранными от плача глазами и отец со своим судном. Сигизмунд принялся нажимать на кнопки, и в этот момент Витек нанес удар. Но Сигизмунд среагировал, и удар прошел мимо. Раздался характерный звук, словно рубанули клинком воздух. Витек попытался ударить снова, но, отбросив телефон в сторону, Сигизмунд ухватил Витька за запястья. Потеряв почву под ногами, оба скатились в траншею.