И, кстати говоря, наброски его романа, несколько глав, опубликованные в одной из его книг… Роман про спецслужбы, про КГБ — а это был один из самых страшных страхов людей семидесятых годов. Жутко интересная книга! Понимаете, он острый прозаик, настоящий. У него прекрасная драматургия, очень смешные стихи. И поэтому, мне кажется, Юрский-писатель интереснее Юрского-артиста, уж во всяком случае точно интереснее киноартиста.
Второй такой персонаж — это Ливанов. Третий — Филатов. Филатов представляется мне вообще бесконечно одарённым, разнообразным, значимым поэтом. Он был человек феерического ума и благородства. Многие ли знают, что «Разноцветную Москву» написали они с Качаном. Это ведь его песня: «Над Москвой встаёт зелёный восход». Или вот эта: «О, не лети так, жизнь…» Это же всё Филатов. Я уж не говорю о том, что когда он перестал играть, по физическим своим параметрам он не мог больше выходить на сцену… Он и умер, простудившись во время актёрского выступления, у него иммунитет был уже снижен. Но должен вам сказать, что он записал в это время гораздо сильнее. Последние стихотворные пьесы Филатова — «Голый король» или потрясающий совершенно «Опасный, очень опасный» по мотивам «Опасных связей»… Я был у него дома, когда он устраивал читку. И, конечно, это был абсолютно пир и остроумия, и актёрского мастерства. Он говорил: «Вот, на самом-то деле Вальмон — это роль, конечно, для меня. И мы бы с Ниной такого бы показали! Но сейчас уже для меня театр закрыт».
Но, конечно, Филатов как поэт в двадцать раз выше всех своих актёрских дарований, ну хоть вы тресните. Поэтому я думаю, что и Ливанов, во всяком случае его сказки и его повести семидесятых, и даже воспоминания о Пастернаке — это явления, скажем так, сопоставимые с его актёрским дарованием. Хотя, конечно, массовой популярности они бы ему не принесли.
Вот замечательное письмо от Виктора Полторацкого из Киева: «Особенно люблю, когда вы упоминаете в программе нашего общего старшего товарища — Евгения Яковлевича Марголита, — уже упомянул в связи с «Чапаевым». — К нам на высшие курсы он пришёл сразу после смерти Неи Зоркой. Женщина она была уникальная, но когда пришёл он… — многоточие и восторг. — А вот мой вопрос, — да, Витя, я попробую. — Считаете ли вы, что опыт, труд, ремесло и мастерство в искусстве ничего не значат, и с опытом огромное количество творцов ничего не приобретают, а без божественного откровения ничего не получается? Кино мне ближе, поэтому… Тарковский, Асанова, Хуциев, Феллини, Гайдай, Рязанов создали всё лучшее в своих первых, молодых фильмах. С опытом возросла техника, но даже Митта признавался нам, что его новые фильмы меньше нравятся ему самому. Схожая ситуация в литературе».
Ну, знаете, Витя, я с этим категорически не могу согласиться. Не знаю, как это обстоит в кино. Кино, наверное, искусство, с одной стороны, более непосредственное, с другой — более зависящее от упомянутого вами ремесла и техники. Я знаю одно: без техники в искусстве делать нечего, во всяком случае в литературе. И даже…
Вот я вчера как раз (уже вчера, а фактически для меня ещё сегодня) вечером читал лекцию про Ахматову и Гумилёва в «Истории великих пар». Видите, вот Гумилёв, да? Мне кажется, его каким-то предком, первой неудачной репетицией был Брюсов, в которого техники было больше, чем вдохновения, а Гумилёв в этом смысле более гармоничен. Но посмотрите, важность этой чеканки формы, этой полнозвучности, этой композиционной, абсолютно композиторской точности, музыкальной — без этого не было бы Гумилёва. Понимаете, даже в относительно слабых стихах, там, где нет гениального озарения… Ну, оно есть, например, в «Заблудившемся трамвае», или в «Памяти», или в «Занзибарских девушках» таких неожиданных, ну, в «Абиссинских песнях», моём любимом цикле. Это всё есть. Но в нём нет, так сказать, дилетантства, поэтому даже там, где он обычный человек, он высокий мастер. Отсюда тема храма, мастерства.
Мне ужасно нравится формула Гумилёва, что искусство должно строить собор, а не башню. Да, он строит собор, поэтому он подходит к этому делу немножко от масона — отсюда «Цех поэтов», цеховая дисциплина. Если бы это так не звучало, это бы так не действовало. Поэтому я за то, чтобы иногда всё-таки мастерство помогало разбежаться. Понимаете, ну, это как ступень ракеты, которая помогает разогнаться. Если у вас нет мастерства, как правило, у вас нет и художественного эффекта.