«Что предсказал Гоголь в образе Хлестакова? Почему русские мыслители, в частности Бердяев, говорили, что Хлестаков — один из главных героев Русской революции?»
Знаете, Бердяев столько всего наговорил, что… Мне кажется, его наиболее путаные работы — «Истоки и смыслы русского коммунизма» и «Смысл истории», а наиболее дельные — «Новое средневековье» и вообще все статьи, входящие, так сказать, в цикл «Нового средневековья». В принципе, Бердяев вызывает у меня как раз наибольшие сомнения и наиболее горькую иронию.
Я встречался с одним старым русским аристократом, который слушал лекции Бердяева ещё после войны, тогда было этому человеку… Он был знаменитый велосипедист, всю Европу исколесил. Я с ним встретился в Финляндии, и для меня вообще чудом было его видеть. Кажется, Оболенский была его фамилия (хотя, возможно, я путаю). И он мне сказал: «Я из всего Бердяева запомнил только, что у него был нервный тик. Хотя я был неглупый мальчик, но всё, что он говорил, было так путанно, многословно, кокетливо, самовлюблённо. Он запомнился мне как великий путаник». Да, наверное, такое было. В общем, при всей моей любви к Бердяеву, «Самопознание» — наверное, в каком-то смысле самая неискренняя авторская исповедь, которая написана по-русски. Хотя там есть великолепные куски. Это не самопознание, мне кажется, это самолюбование всё-таки.
Что касается этой фразы насчёт Хлестакова. Ну, какое отношение Хлестаков имеет к Русской революции? Да, были поверхностные публицисты, вроде Троцкого, которые занимали в русской литературе почему-то очень серьёзную роль. Такое бывает — поднимается всякая пена. А я Троцкого считаю именно пенной. Но ничего не поделаешь, это всегда бывает. И Хлестаков тут совершенно ни при чём. Я против демонизации этого образа.
«Можно ли сказать, что Гумберт Лолиту похитил? Или это не похищение?»
Нет, я думаю, что он её не похитил. Я думаю, что он ею завладел. Это немножко другое. В похищении похититель рискует. Это другое, другая история.
О группе «Ундервуд» ничего не могу сказать, недостаточно хорошо её знаю.
«Планируете ли вы в новогоднем эфире организовать трансляцию президента… Фонда борьбы с коррупцией?»
У нас даже была когда-то идея — сделать такую «Кар-р-р-навальную ночь», «Навальную ночь», но сам Лёша, по-моему, довольно скептически относится к этой идее. Он не хотел бы никого отдельно поздравлять. Связаться с ним и передать ему тёплый привет мы попробуем.
«Нельзя ли найти в вашем эфире место для «Рождественской звезды»?»
Можно, всегда можно. Я её и в прошлое Рождество читал. Я с удовольствием прочту «Рождественскую звезду», только как я буду после неё ещё вести четвёртую четверть эфира? Я её прочту, если не разревусь. Давайте вот так. Потому что для меня чтение вслух «Рождественской звезды» — это всегда серьёзное испытание.
Вот у нас с Житинским любимое было развлечение. Тогда я ещё пил. Мы, немного выпив, начинали читать Пастернака: я — «Рождественскую звезду», а он — «Август». Житинский тоже был человек такой сентиментальный, и он редко мог дочитать с начала до конца, потому что на словах:
В лесу огромной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Глядя в лицо моё умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.
Был всеми ощутим физически
Знакомый голос чей-то рядом…
Это всё не от самоумиления, не от сентиментальности, а просто от того, что вот — чудо! Это самые чистые слёзы — слёзы при виде чуда. Поэтому я прочту, конечно, «Рождественскую звезду», но не гарантирую вам, что смогу это сделать с начала до конца.
«В Евангелии говорится, что не простится человеку только хула на Святаго Духа. Есть толкование, что такой хулой называется не буквально обзывание Святого Духа плохими названиями, но и отказ от того, чтобы прислушиваться к Духу, призывающему, в том числе и к покаянию. Вот фашистское sinful pleasure, о котором вы говорили, подразумевает ли оно подобный нравственный коллапс? Или это ещё нечто, от чего можно отряхнуться и пойти дальше?»
Vilsent, я абсолютно убеждён, что хулой Святого Духа является именно сознательное, наглое, с полным пониманием собственных действий отречение от базовых жизненных принципов. Ну, например, злорадство. Самое страшное — это злорадство, когда вам плохо, а кто-то хохочет над этим. Сознательное отрицание добра, сознательное надругательство над чистотой, то есть когда человек знает и грешит. Да, вы правы, sinful pleasure — вот это и есть надругательство над Святым Духом, именно надругательство в самом циничном, в самом страшном смысле.