— Я ужасно боюсь, — сказала вдруг она. — А ты?
Он хотел сказать «нет», но внезапно ему расхотелось притворяться. Он смущенно улыбнулся и ответил:
— Тоже.
Казалось, это успокоило ее. Она уселась на пол, вытянув ноги, и принялась рассматривать груду справочников на столе.
— Ты нашел все эти книги здесь?
— Да, конечно. Без них невозможно управлять космическим кораблем.
— И ты все в них понимаешь?
— Не все. Хотя надеюсь, что понимаю достаточно. Для того чтобы попасть на Лингану, нам предстоит сделать Прыжок.
— Это сложно?
— Нет, если понимать в схемах и уметь читать карту. Но для этого нужен опыт, а его-то у меня и нет. Кстати, мы могли бы совершить несколько Прыжков, но я надеюсь обойтись одним.
Он не хотел говорить ей всего: не хотел ее пугать. В то же время ему было необходимо поделиться своими опасениями с кем-нибудь.
— Есть несколько моментов, которых я не знаю, хотя их нужно знать. Я не уверен в точности моих расчетов.
— Хотелось бы знать побольше, – сказал он. – Например, какова плотность материи между нами и Линганой? Именно она определяет кривизну этой части Вселенной и, следовательно, влияет на прыжок. В «Эфемеридах» – вот в этой толстой книге – говорится, что при некоторых стандартных прыжках необходимо учитывать коррекцию на кривизну и исходя из нее рассчитывать собственную коррекцию. Но опять-таки, если на расстоянии десяти световых лет от нас окажется звезда-сверхгигант, все расчеты полетят к черту. Я даже не уверен, что правильно запрограммировал компьютер.
— И что может произойти, если ты ошибся?
— Мы можем слишком приблизиться к солнцу Линганы.
Она задумалась и потом сказала:
— Ты не представляешь себе, насколько я чувствую себя лучше.
— После того, что я рассказал тебе?
— Конечно. Только что я чувствовала полную нашу беспомощность. Теперь же я знаю, что мы попадем туда, куда стремимся, и что все в наших руках.
Байрон был польщен. Как она изменилась!
— Я не уверен, что все в наших руках.
Она жестом остановила его.
— Да. Я ЗНАЮ, ты сумеешь управиться с кораблем.
И Байрон почувствовал, что он тоже верит в это.
Артемида подобрала под себя длинные голые ноги и смотрела ему прямо в глаза. На ней была только прозрачная ночная рубашка, но она, казалось, не сознавала этого. Хотя Байрон определенно сознавал…
Она молча смотрела на него. Он заметил, что на лице ее уже нет косметики, и удивился, как она ее сняла, вероятно, носовым платком и небольшим количеством питьевой воды. От отсутствия косметики лицо ее ничего не потеряло. Чистая белая кожа подчеркивала черноту глаз и волос. У нее очень теплые глаза, подумал Байрон.
Молчание затягивалось. Он торопливо спросил:
— А ты, я думаю, не слишком много путешествовала? Кажется, ты говорила, что летала на пассажирском космическом лайнере?
— Только раз. Но и этого было много. Если бы я не летала на нем, то никогда не встретилась бы с этим противным тиранийским донжуаном... Я не хочу говорить о нем!
Она замолчала. Ее взгляд скользил по полу. Потом она вдруг окликнула его:
— Байрон! Как ты думаешь, история дяди Джила — правда?
— Ты полагаешь, что все может оказаться лишь игрой его воображения? Ведь он мог сам придумать все это, а по прошествии лет поверить в реальность вымысла. Но все-таки не стоит спешить с выводами. В любом случае, мы летим на Лингану.
Они были очень близко друг от друга. Он мог коснуться ее рукой, обнять, поцеловать...
Что он и сделал.
Казалось, ситуация не располагала к этому. Только что они говорили о Прыжке и Джилберте, а теперь она, тихая и податливая, лежала в его объятиях.
Первым его порывом было извиниться, но она не делала никаких попыток высвободиться, только положила голову ему на плечо. Глаза ее были закрыты.
Поэтому он не сказал ничего и вновь поцеловал ее, медленно и торжественно. Это было лучшее, что он мог сделать в данный момент, и он понимал это.
Наконец она мечтательно спросила:
– Вы не голодны? Я принесу вам концентрат и подогрею его. Потом, если захотите спать, я останусь тут и подежурю. И… и вообще, мне лучше пойти одеться. – Она повернулась и уже от двери добавила: – Когда привыкаешь, то приходишь к выводу, что у этого пищевого концентрата не такой уж плохой вкус. Спасибо, что заготовили его…
Эти слова надежнее, чем поцелуи, скрепили их мирный договор.
Когда в каюту зашел Джилберт (это случилось часом позже), он не выразил никакого удивления по поводу мирно беседующих Арты и Байрона. Не прокомментировал он и тот факт, что рука юноши покоилась на талии его племянницы.