Макс и не думал сопротивляться. Он даже помог мне приспустить джинсы, но когда наши пальцы соприкасались, в них уже не было той трогательной нежности, которая была всегда, даже в последние наши встречи.
- Соси.
Он поймал губами мой член ещё раньше, чем услышал приказ. И принялся сосать – как всегда упоительно сладко, но снова без той тягучей нежности, которую я так любил в нём. Он сосал как шлюха, и за это я ненавидел его ещё сильнее. А ещё он не отрываясь смотрел мне в глаза своими зелёными глазами, полными презрения. Я был уже на краю, – но не на краю экстаза, а на краю какого-то безумия, когда Яр, наконец, прервал контакт наших взглядов. Коснувшись пальцами моей щеки, он заставил меня повернуть голову и поцеловал – тоже без нежности, но протяжно и сочно, так что оторваться не было никаких сил. Я бы кончил от одного только осознания того, что эти два человека одновременно ласкают меня, но губы Макса исчезли, и я почувствовал себя одиноким и пустым, несмотря на то, что моих губ касался Яр.
Я разорвал поцелуй и, посмотрев вниз, увидел, как Макс достаёт твёрдый член Ярослава и принимается облизывать головку – возбуждающе и так пошло, что мне захотелось его ударить.
Его нежные пальцы легли на мой член, но это было настолько не то, что злость стала только сильнее, и, поглощённый попытками затолкать её обратно в глубину своего существа, я больше минуты стоял и просто смотрел, как Максовы губы скользят по члену Ярослава – пока Яр не толкнулся бёдрами в самую глубину этих умелых губ и не кончил. Если бы Макс в этот миг устроил ещё одно небольшое представление, позволил бы мне увидеть белую жидкость на его губах – я бы точно его убил.
Но он не стал -или попросту не смог. Не знаю. Отодвинулся резко, чувствуя приближающийся оргазм, и сперма Ярика закапала на пол.
А Макс зло улыбнулся и, поднявшись с колен, отступил от нас назад.
Меня уже окончательно захлестнула ярость, а Ярик ко всему прочему подошёл к нему и провёл пальцами по раскрасневшейся нижней губе.
- Ты будешь сзади или спереди? – спросил он, явно не Максима, а меня.
- Сзади, - выдохнул я, понимая, что не перенесу, если он сможет получить моего Макса ещё и там.
Губы Макса снова скривились, он повернулся ко мне и коротко бросил:
- Да пошёл ты нахуй!
Рванулся и исчез в прихожей.
Не обращая внимания на недоумевающего Ярика, я бросился за ним и, поймав уже на лестнице, прижал к стене, пачкая в побелке дорогое пальто.
Мы оба тяжело дышали. Макс бился в моих руках как птица, силящаяся вырваться из клетки, но я был сильней, и в конце концов он затих.
Мне было стыдно и противно. И я всё не мог подобрать правильных слов, поэтому спросил о том, что вертелось на языке:
- Это так легко, сосать тем, кто ничего не значит для тебя?
- Тебе видней.
Я хлёстко ударил его по лицу, но так и не смог убрать с его губ эту злую улыбку.
- Сколько их было? А, Макс? Сколько народу трахало тебя?
- Одновременно или по очереди?
- Сука!
Он не удержал мою руку. Она сама сорвалась вниз, когда я ощутил разряд тока под ребром и согнулся пополам. Макс скользнул прочь, и я попытался рвануться за ним, но только кубарем покатился по лестнице, а он исчез – далеко внизу, за поворотом перил.
========== Глава 49 ==========
Мне снилась его кожа… Такая гладкая… Я с трудом мог удержать желание прикоснуться к ней. Поцеловать. Попробовать на вкус.
И я целовал. Скользил губами по животу и бёдрам, не трогая самого главного. Просто наслаждался его близостью, которой мне так не хватало.
Я поднимал глаза и встречался с его взглядом – тем взглядом, которым он смотрел на меня в моей бескрайней кровати, повидавшей слишком много чужих тел.
Эти горечь, желание, недоверие и любовь навсегда отпечатались в моей голове.
Я всегда видел эту любовь в его глазах, как бы ни был он холоден, как бы ни старался доказать мне, что я ничего не значу для него. Если бы не эта любовь, я не стал бы его мучить. Позволил бы ему жить так, как хочет он. Уничтожать себя, пачкать свою душу и своё тело.
Я просыпался счастливым после таких снов, а потом как ушат ледяной воды окатывало осознание реальности – реальности того, что теперь я потерял его навсегда.
Я звонил ему, но его телефон уже привычно не отвечал. Пытался связаться с агентством, но и там трубку никто не брал – будто мой номер перестал существовать для всего мира. Нет, только для той части, что имела для меня значение.
Каждое утро я как бешеный носился по треку – вместо обычных десяти кругов было тридцать, потому что скорость хоть немного позволяла сбросить напряжение. Иногда сорок или пятьдесят.