«Тогда Дженсен оставит меня без штанов»,- подумал я, но промолчал.
- Сначала надо понять, в чём твоя проблема, - сказал я вслух.
- Да… проблема. Будешь мороженое? – он кивнул на лоток, стоявший в стороне.
- Не люблю.
Виктор усмехнулся.
- А я с детства не ел. Пойду, побалуюсь. И продолжим.
========== Глава 5 ==========
О законах стаи я прочитал. И заодно уловил, что мы, действительно, скорее стадо. Однако смысл того, что пытался донести до меня отец, был понятен.
Батя всегда говорил со мной вот так, никогда не поучал и не принуждал. Просто выдаст что-то, от чего мозги скручивает в трубочку и: «ищи в интернете». А в те времена, кстати, с интернетом было не так уж легко.
Одним словом, пытался он до меня донести, что подобные аморфные общности, не имеющие легальной структуры, всегда подчиняются вожаку - и именно в этом вся их сила. То есть, дать по морде заводиле - и остальные уползут в своё логово задком. Вот только - кто у нас вожак? При размышлении об этом меня ждал неприятный сюрприз. По всему выходило, что вожак у нас Пашка. Дорогой мой и добрый друг Павлик. Только Павлик хоть и бегал со мной по секциям, никогда особо успехами и силой не блистал. То есть не очень мне было понятно, с какой бы стати всем нашим трём параллелям ему подчиняться. Как-никак, шестьдесят человек. Минус, допустим, девчонки, которые в наших играх не участвуют. Дальше еще пара десятков аутсайдеров… и вот тут в голове у меня щёлкнуло. В нашей дружной компании всего было человек пять. Пашка, Белобрысый, Серёга, Ванёк и я. Да ещё пяток тех, кто вечно за нами шастал, но сам булками шевелить боялся. Итого, скажем, десять человек. И чморим мы народу в два раза больше, чем нас тут самих.
А почему? Вопрос. На него я ответа не знал и думать не стал. Куда больше меня заинтересовало то, что, собственно, в этой могучей кучке делал я.
Я, наверное, единственный среди нас пятерых, а то и десятерых, не пил. Это, конечно, было не круто, но мне поперёк никто ничего не говорил. Прогуливал и курил я, конечно, наравне со всеми, но вот в забавах наших, в общем-то, выполнял странную роль. Звали меня обычно тогда, когда надо было бить морду. Почему? Опять же, вопрос. Вот ведь скажем, в те две недели, что я отсиживался у Максима, меня никто ни разу не позвал его «лечить». Даже Пашка не особо приставал. Да и вообще плохо помню чтобы меня куда-то звали – и в общем-то никогда этому не удивлялся. Знают же, что пить с ними мне скучно.
Тогда какого чёрта я вообще делаю в этой «стае» или «стаде», как верно сказал мой отец?
Хотел бы я теперь заодно спросить у него, что такое «друг», но решил, что звучать это будет совсем уж по-детски. Подумал и додумался припереться с этим вопросом к Максиму.
Ну, то есть, по идее я просто принёс мороженое. На деле - пришёл проверить, ничего ли ему не сделали. Так и спросил с порога:
- Ты как?
Максим захлопал глазами.
- Нормально, а.. А, ты про это.
Макс отвернулся.
- Ну, давай, говори, - я выложил мороженое на стол и подошёл к нему, но он снова отвернулся и двинулся в комнату. Он так шёл и шёл, явно рассчитывая, что в конце концов я отстану, но в итоге просто уткнулся носом в окно, а я так и остался стоять за спиной.
- Да всё хорошо, - сказал он.
- Что они сделали? – спросил я.
Макс постоял так, а потом резко развернулся.
- Блин, Вить, ну тебе так надо это знать? Может, я не хочу…
Он глубоко вдохнул и снова отвернулся к окну.
- Мак-сим, - упрямо произнёс я по слогам, - Макс, ты не поверишь, но я волнуюсь.
Он снова рвано вздохнул, и тут я понял, что он с трудом сдерживает слёзы. В этот момент я как-то совсем не подумал, что передо мной парень. Да и был он мало похож на любого из нашей компашки. Так что я просто обнял его за плечи и замер так. Он был неимоверно тёплый. Сквозь мягкую домашнюю толстовку прощупывалась каждая косточка, и мне захотелось ощутить их по-настоящему, пальцами, а может даже языком… Хотя я слабо понимал ещё, зачем мне всё это нужно.
А потом он повернул голову, и его мягкие губы оказались совсем рядом с моими, а горячее дыхание коснулось моего лица, и я окончательно перестал понимать, где я и что со мной. Так длилось несколько секунд, я всё стоял и не мог шевельнуться, а потом мы оба резко отодвинулись в разные стороны, и я вдруг обнаружил, что джинсы мои натянуты до предела, и судорожно попытался понять, успел ли он это ощутить. Я же только что обнимал его… и от мысли этой внутри разливалось незнакомое тепло.
Впрочем, ему, похоже, было не до того – его собственные щёки подозрительно разрумянились, а всего остального под толстовкой было не разглядеть.