***
Я еле-еле досидел зиму в этих четырёх стенах. Квартира стала казаться каменной клеткой, в которой я был заперт. Я всё чаще зависал в автомастерской. Ян приходил ко мне, сидел в сторонке… я был не против. Я был целиком за. Но вот идти домой не хотел ни в какую.
А едва стал сходить снег - начал выводить свою девочку на прогулки. Гонял по улицам без цели и без смысла. Ян поначалу не знал об этом – у него хватало собственных дел. Потом как-то попытался поехать со мной – но что-то угадал в моём лице и махнул рукой, не дожидаясь ответа.
Он тогда обиделся страшно. Это я почувствовал. Долго выспрашивал у него, что такое, а он молчал.
- Вить, я понимаю, тебе нужна своя жизнь, - сказал он в конце концов.
Я улыбнулся, просто, чтобы снизить градус напряжения.
Он вздохнул и замолк.
Мы сидели дома – я на диване, он в кресле напротив, а после этих слов он перебрался ко мне, лёг на сиденье и закопался головой мне в колени.
- Я всё понимаю… - протянул он.
- А я вот не понимаю ничего.
- А может и не надо?
- Ну да, буду смотреть на твою кислую физиономию каждый вечер. Давай, колись.
- Я тоже машину хочу.
- Чё?
Я ожидал чего угодно, только не этого. Ну, там, подозрений, ревности, комплекса брошенной жены.
- Я тоже хочу машину, - повторил он спокойно, - я знаю, что денег нет. По крайней мере на то, что я хочу.
Я почесал затылок – ничего другого мне не оставалось.
- Собрать?
Ян поднял брови, секунду смотрел на меня, а потом в глазах его засветилось тихое счастье.
- А можно?
Я откинулся на спинку дивана и стал думать. Второй раз провернуть всё то же, что я уже сделал, было бы проще. Сейчас я уже знал с чего начинать и где что можно достать.
- Конфигурацию нарисуешь?
Ян не только закивал, он тут же вскочил и понёсся искать какую-то бумажку. Минут двадцать сидел за столом, тщательно зарисовывая и записывая, – я всё это время висел у него над плечом и тихонечко офигевал.
- Ты откуда всё это знаешь?
Ян повернулся и быстро, но смачно меня поцеловал.
- Я понял. Батька рассказывал.
- Типа того.
Ян продолжал увлечённо записывать и зарисовывать, иногда прерываясь, чтобы что-то зачеркнуть и подписать второй вариант.
Когда он закончил, я взял листок и присвистнул.
- Ты на ней в космос лететь собрался?
- Не. Только по земле.
- Тогда зачем тебе закись азота?
- Тебе жалко?
Я поколебался. Мне, конечно, жалко ничего не было, но всё же в пределах реального.
- Я добавлю денег сколько смогу. И буду помогать собирать.
Он посмотрел на меня глазами котёнка, выпрашивающего сметану.
- Да ладно… Я-то что.
- Так поможешь?
- Само собой.
Второго Франкенштейна мы собрали куда быстрее. Понадобилось примерно четыре месяца. Кое-что в конфигурации меня удивляло, а кое-что просто не нравилось. Вопрос, зачем в Москве возможность разгона до 250 за десять секунд, я даже не пытался задавать – у всех свои тараканы. Так что спорили мы больше о том, что позволит эту самую скорость развить ещё быстрее, ещё больше и ещё сильнее. Потом целовались, пачкая друг друга маслом и иногда трахались прямо на капоте.
- Почему я не знал, что ты разбираешься в моторах? – спросил я как-то, застёгивая ему джинсы.
- Потому что никогда не спрашивал.
- Если я спрошу, где ты научился…
- Я тебе уже говорил.
- Ага… Хороший у тебя батька. Я бы познакомился.
- Не надо, - Ян в миг стал серьёзным.
- Ян?
- Забей, - он опять потянулся ко мне с поцелуем.
А я тогда подумал, что история повторяется. Что-то везёт мне на парней, которые не хотят говорить о своём прошлом… Но выводов не сделал. Да и если бы сделал, что тогда? Весной мы стали с Яном ещё ближе, и я уже никак не смог бы от него отказаться.
Где-то в конце июля мы начали вместе выбираться на пустырь. Гоняли по периметру и по прямой на скорость. Потом опять спорили, целовались и трахались – но это уже дома. Засыпали вповалку, не разбирая кто на ком лежит, чтобы на следующий день проснуться в одиночестве, – у кого-то из нас всегда была утренняя смена, а вот ночные мы старались не брать.