Макс молчал. Молчал всю дорогу назад, и только когда я уже завёлся до предела, вышел из салона и сообщил:
- Неплохо.
- Она не взорвалась! – не выдержал я.
Макс пожал плечами.
- Повезло.
Не обращая внимания ни на меня, ни на машину, он двинулся к двери в соседний гараж, а я потушил свет, перекрыл выезд и, немного перебесившись, вышел следом за ним.
- Ну вот что, - сказал Макс, спиной ощутив моё появление, - из кармана его пиджака снова появилась пачка банкнот, - предложение моё таково. Я погашу долг. Вернее, ты погасишь, из этих вот денег. Ты ремонтируешь шевроле – только одно условие, ничего не менять.
- Пока не понял.
- Слушай дальше. Деньги насовсем я дать не могу, я не миллионер. Считай это способом беспроцентного перекредитования.
- Это, конечно, очень мило, но пока мне пофигу, должен я тебе или Митрофану. Я эти деньги буду собирать десять лет.
- Не будешь. Ты вроде как… отработаешь.
Я нахмурился и отступил назад.
- Да не дёргайся… Не задницей же. Просто отыграешься на гонках и отдашь мне выигрыш.
Я молчал.
- Ты зря с Митрофаном связался, - пояснил Макс, - может, на вид и не Доминик Торетто, но гоняет уже лет десять и в основном на дрифте. Он на этом деньги делает профессионально. И твоему Яну он подставился специально.
- Ты откуда про Яна знаешь?
Макс фыркнул.
- Мир не так уж велик, в том-то и беда. И меня вместе с моей тачкой тоже знают неплохо. Если ты под капот заглядывал, должен был понять, почему.
Я кивнул. Под капотом у него и правда осталось немного от стандартного Chevrolet Camaro.
- А вот тебя не знает пока никто. И твоё чудо на колёсах подозрений не вызовет. Надо просто противников выбирать по уму. И у меня этот ум есть.
Я молчал. Почему-то казалось, что я заключаю не ту сделку.
- А тебе какой в этом толк? – спросил я наконец.
Макс пожал плечами. Совсем непохоже на себя нынешнего и так похоже на прежнего. Потом посмотрел на меня, и взгляд его уже снова был твёрдым.
- Я тебе вроде как… должен.
Я шагнул к нему. Меня тут же окатило волной хвойного аромата. Макс не отодвинулся сразу, и я решился взять его за плечи, наклониться и… я почти уже коснулся его губ, когда он оттолкнул меня с такой яростью, что я с трудом удержался на ногах.
- Не смей! – рявкнул он. Сомнений в том, что он не играет, не было никаких.
- Макс…
Макс тяжело дышал. Он отступил на шаг назад и бросил купюры на капот.
- Да или нет?
- Да… - ответил я, абсолютно не думая, о чём говорю.
- Отлично. На базе ко мне не подходи. Будет надо – я подойду сам.
Макс поправил пиджак и быстрыми шагами направился к выходу. Он исчез, а я стоял ещё минут десять, чувствуя себя обманутым и почему-то брошенным. Только на полпути домой я понял, что так и не задал главный вопрос: почему тогда, пять лет назад, он исчез?
========== Глава 27 ==========
Домой я доехал к одиннадцати. Ян дремал, свернувшись калачиком в кресле. Он был таким домашним и расслабленным, что мне захотелось немедленно его обнять – но я всё же сдержался. Тихонько, не включая света, разложил диван, застелил постель, и только потом, взяв его под подмышки, стал перекладывать на спальное место.
Ян зашевелился, но не проснулся – только попытался обнять меня в ответ.
- Спи давай,- прошептал я ему на ухо, уложил и, всё так же стараясь не разбудить, осторожно раздел.
Хотелось к нему, но я снова лишь легко поцеловал его в висок и укутал в одеяло, а сам отправился в душ и долго стоял под горячими струями, выбивая из головы дурные мысли. Мысли уходить никак не хотели. Перед глазами стоял Макс – то испуганный, то злой. От его взгляда тяжелело в паху, и я позорно спустил на кафельную стенку, решив, что лучше освободиться так, чем принести эти мысли в постель к Яну.
В конце концов я выбрался всё же порядком посвежевшим, лёг на бок рядом с Яном, обняв его одной рукой, и попытался уснуть – но вместо этого опять стал думать.
Ян был почти что частью меня. Мысль о том, что я приду вечером домой и не увижу его, всегда больно колола сердце. Без него квартира была пустой. И я всё же любил его в каком-то смысле, потому что представить себе не мог, что оставлю его на произвол судьбы с этими долгами. Мне безумно не хотелось, чтобы у него в жизни было что-нибудь плохое. Даже теперь. Когда я знал, что сам он далеко не такой сладкий, каким мог казаться.
Я бы мог сказать, что относился к нему как к младшему братику, но это, пожалуй, было бы враньём. Я хотел его вполне конкретно, и ничего братского в этом не было. Даже сейчас при мысли о том, что можно было бы с ним сотворить, член зашевелился и прижался к его бедру.