Одетый в короткий хитон без рукавов, детина отпустил женщину, выпрямился, повернулся к Ларцию. Он был бородат и страшен. Другой, пониже ростом и пошире в плечах, укрытый воинским плащом — сагумом, тем временем деловито перехватил жертву за пояс. Женщина взбрыкнула, ударила негодяя ногами, вырвалась и попыталась спрятаться в глубине паланкина.
Детина тем же хриплым голосом пригрозил.
— Ступай, пока цел
Ларций как‑то разом успокоился и еще раз приказал.
— Повторять не привык — оставьте ее в покое.
— Сейчас привыкнешь, — ответил детина и, выхватив широкий латинский кинжал, двинулся на Ларция. В следующее мгновение из‑за ближайшего угла вывалилась ватага разбойных людей — их было трое. Все бросились на префекта.
Первого из них встретил Эвтерм. Чуть отступив, он пропустил врага и подставил ему ногу. Тот, кувыркаясь, полетел наземь. Второй сам наткнулся на выставленный меч. Ларций между тем, отбил нападение размахивающего кинжалом детины, сделал ложный выпад, затем, сдвинувшись в сторону, вонзил меч ему в брюхо. Следом ударил левой рукой по голове одного из трех нападавших. Удар получился крепким, злодей сразу осел и схватился за голову. Потекла кровь. Эвтерм успел лишить чувств того, кто упал на неровную мощенную камнем мостовую. Нападавший, пытавшийся выудить жертву в глубине носилок, отскочил в сторону. Здесь на мгновение замер, глянул на Ларция и отбежал в тень.
Мальчишка — раб, вцепившийся в факел, уставился на двух умиравших на мостовой людей, неожиданно тонко и протяжно завыл. Затем глаза у него расширились, он отскочил к стене и завопил во весь голос. Его поддержала рыдающая девица.
Поле боя осталось за Ларцием. Он заглянул в паланкин — там, в темноте что‑то белело.
— Они убежали, — сообщил он.
Женщина тут же на четвереньках выбралась из паланкина, спряталась за Ларция. Он вытащил ее из‑за спины. Перед ним оказалась молоденькая, залитая слезами девица.
— Где твой дом? — спросил он. — Мы проводим тебя.
Девица заплакала еще горше.
— Мне нельзя домой. Они будут ждать меня возле дома.
— Почему ты решила?
— Я слышала их разговор, они совещались между собой, та ли я добыча, за которой их послали. Они еще спросили мое имя.
— Ты назвала себя.
— Да.
— Назови еще раз.
— Волусия Фирма.
Ларций повторил про себя.
— Волусия?.. Я не слышал о тебе.
— Я недавно приехала из Ареция. Мои родители умерли, и тетя Кальпурния приютила меня.
— Зачем же в такой поздний час ты очутилась на улице?
— Тетя послала. Приказала мне спрятаться в другом ее доме, на Авентинском холме.
— От кого прятаться?
— От ее бывшего мужа. Он был очень недоволен, когда узнал, что я приехала из Ареция.
— М — да… Запутанная история. Как же мы поступим? Если не возражаешь, переночуешь у нас. Это недалеко, на Целийском холме.
Девушка не ответила. Между тем факелоносец, Эвтерм и рабы придвинулись ближе. Затем из близлежащих подворотен начали выдвигаться смутные тени. Ларций насторожился, взялся за оружие.
— О, — воскликнула девица, — не беспокойтесь, это мои сопровождающие.
— Храбрецы, ничего не скажешь.
— Да уж, — неожиданно улыбнулась девушка.
При свете придвинутого факела Ларций обнаружил, что она хорошенькая.
— Как будем решать? — спросил он.
— Мне никогда не приходилось ночевать в доме чужого мужчины, — призналась девушка.
— Кроме чужого мужчины в доме находится его мать Постумия и отец. Они добрые люди.
Девушка опустила голову.
— Я согласна.
Постумия, услышав историю, случившуюся с несчастной Волусией, сразу заохала, потащила девушка в домашнюю баню. Ларций между тем испытывал страшный голод — с ним после кровавого дела всегда такое случалось. Ел и радовался — наконец‑то посчастливилось наказать негодяев. Хотя бы на этих отыгрался. Далее мысли утекли вдаль, к Данувию на границу, куда лежала его дорога. Так размечтался, что не сразу обратил внимание на вошедшую в триклиний гостью. Когда же опомнился, повернулся в ту сторону — оцепенел. Слова не мог вымолвить. Что здесь скажешь! Объявить, что Волусия хороша собой, все равно что похвалить соловья за пение.
Смутилась и девушка, прикрыла лицо краем великоватой для нее чужой столы. Наступила тишина, которую нарушила Постумия, запоздало вошедшая в столовую.
— Наша гостья настояла. Сказала, что хочет поблагодарить тебя. Я сказала, что завтра, он уже лег и спит, а ты, оказывается вот где. Пируешь перед сном.