Волна повела себя нежно и нагло, скользнула по телу, бегло обшарила, заглянула туда и сюда, обняла, потянула за собой, опрокинула и отпустила, откатившись. Но тут же, не дав очухаться, опять рыча, набросилась на Зойку, уже не осторожничая, лапала ее, крутила, заламывала, загибала салазки — мощна, что твой Шварценеггер! Мокрая с ног до ушей, ошарашенная, счастливая, Зойка вырвалась, выскочила на берег, плюхнулась на песок лицом в ладони. Песок был еще горячим, не успел остыть, от него несло жаром печки, и Зойка всем телом вжималась в него, ловя кайф.
— Вы поедете на бал? — по-русски спросили сверху.
Главное — не пугаться, не визжать, не прикрываться глупо ладошками, в гробу мы всех видели! Примерно так подумала Зойка и нарочито медленно подняла голову: над ней маячил искомый безработный, бомж, бичкомер — в ковбоечке, в мятых брючках, в скороходовских сандалетах на босу ногу.
Кто бы, вы думали?
Угадали: Свен.
— Отойдите, пожалуйста, я оденусь, — попросила Зойка.
Одевалась торопясь, походя думала, что надо бы потеплее с инопланетянином, поскольку и океан, и пляж, и жар песка, и даже Шварценеггер на серфере — работа Свена. Как он все это отоварил — вопрос второй. Может, Зойка сидит сейчас в холле на мраморном полу и мирно галлюцинирует вместе в публикой… Зачерпнула песок — он просыпался между пальцами, сухой, колкий, живой. Нет, не похоже на галлюцинацию. А если и она, тогда Свен — гений! И тогда Зойка заставит его на ней жениться и каждый вечер вместо программы «Время» отправлять ее на Канары…
Свен сидел на песке и ждал.
— Откуда вы здесь? — глупо спросила Зойка.
— Я принес вам ваше сердце, — вместо ответа сообщил он. — Оно у вас одно, не разбрасывайтесь, а то пробросаетесь.
Он встал и приложил руку к ее левой груди. Под рукой сразу затикало, забилось, заскворчало оброненное сердце, и вот уже пошустрило ходко и ровно, набирая положенный темп.
— Для кого мне его беречь? — грустно спросила Зойка.
— Найдется для кого, — пообещал Свен. — Получили то, что хотели?
— Не знаю, — сказала Зойка. Она и вправду не знала. — Вот море разве…
— Океан, — поправил Свен.
— Да, конечно, прибой здесь чумовой, не то что в Мисхоре. Только плаваю я плоховато.
— Вы хотите плавать, как дельфин, как кит, как рыба-пила?
— Хочу.
— Пожалуйста.
— Прямо сейчас? — растерялась Зойка.
— Когда хотите.
— Но я ж только что купалась…
— Значит, в следующий раз.
— Через час?
— Когда хотите.
— А если все это кончится, вся эта ваша галлюцинация, и я поеду в Крым, то там я смогу плавать, как дельфин, как кит, как рыба-пила?
Свен засмеялся. Первый раз за все время! Смех у него оказался сухим, как кашель, но это был никакой не кашель, а именно смех, Зойка ни на секунду не усомнилась, даже обрадовалась: Господи Боже ж ты мой, оттаял, оклемался спящий красавец!
— Вы торгуетесь, как на базаре, — сказал Свен. — Я не ведаю, что случится, когда эксперимент закончится.
— Для чего-то ж вы его ставите…
— Хочу открыть вам глаза.
— Ну откроете, а дальше? Будем ими хлопать и точить слезу: мол, хотеть научили, а мочь — сами валяйте, да?
— Не понял, простите. Хотеть — значит мочь.
Зойка усмехнулась:
— Хотеть, мочь… Слова все… Знаете, есть байка — про три состояния человеческого «я». Первое: хочет, но не может; второе — может, но не хочет; третье: может, но сволочь. Вам какое состояние поближе, а, Свенчик?
— Зоя, давайте не будем обижать друг друга. Эксперимент в самом начале, мы еще никого и ничего не видели. Походим, посмотрим, подумаем вместе…
— Вместе?
— Я же назвал вас лакмусовой бумажкой… Пошли, Зоя, время торопит.
— А куда пойдем?
— Куда хотите. В океан, например.
— Там же… вода!
— Для вас. И то — пока вы хотите. А расхотите и… — Он не договорил, поймал еще влажную Зойкину ладошку, еще хранящую соленый привкус прибоя ладошку и потянул за собой.
Зойка, ошарашенная, оглушенная, отупевшая — что еще на «о»? — пошла за ним, и они торжественно вступили в океан, в литую волну, с гулом паровоза накатившуюся на них, но то была не волна вовсе, а просто упругая и абсолютно сухая темнота, которая придавила их на миг, но тут же отпустила. И свет по глазам ударил, и грохот по ушам вмазал, и Зойка зажмурилась и заткнула пальцами уши, потому что чересчур резким оказался для нее переход из тишины и черноты атлантической ночи… во что?..