— Дороговато как-то, — произношу я рассудительно.
— Правда? — искренне удивляется Сильвия. — А мне показалось, что в самый раз. Я поспрашивала, сколько люди в деревне берут за постой, и прибавила к этой сумме немного на расходы.
Вот оно что! Да тебя же надурили, сестрица. Знать, хотели нажиться на незнакомке. Что и говорить, она хоть и хромая, а всё равно эльфийка. Думали, наверное, что она богатство прячет под своим плащом. Но вслух я всего этого не говорю. Она и без меня, видно, не в самом лучшем настроении.
— Так значит, ты ещё не остановилась нигде? — спрашиваю я вместо этого.
— Нет, решила прежде справиться о работе, — отвечает она и хмурится, видимо, вспоминая неудачный поход в управление.
— А что, если ты остановишься здесь? — предлагаю я. — Хоромы не императорские, конечно, но зато просторно. И до работы ходить недалеко. Договоримся в таком случае на один серебряный в неделю. Припасы я тоже на себя беру.
Она снова осматривает дом, но уже не так придирчиво. Я, пока она думает, спешу открыть дверь во вторую комнату. Она пустая, но чистая (если не считать слоя пыли). Я отчего-то начинаю волноваться. Хочется, чтобы она согласилась. Сам не понимаю почему. Из жалости? Или из собственной выгоды.
— Хорошо, — говорит она наконец, взвесив всё. — В таком случае я могу готовить каждый день, а убирать — также раз в три дня. Для стирки и мытья мне нужна будет вода. Сама я принести достаточно не смогу.
— Положись в этом на меня! — не раздумывая, выпаливаю я. — Принесу сколько нужно будет. И если какая другая помощь нужна будет с обустройством, тоже не стесняйся обращаться.
Сильвия вдруг прикрывает глаза и слабо улыбается. У меня перехватывает дыхание. А сердце начинает громко биться в груди. Я отвожу взгляд, будто пойман на чём-то неловком. Всё же до чего эльфийки хороши… Не даром их эльфийские мужи прячут от посторонних глаз. Но не стоит пялиться. Мне-то приятно, а вот ей вряд ли. Я делаю шаг назад, даю ей пространство.
Кажется, с эльфийкой в доме как будто стало светлее. От похмелья не осталось и следа. Ещё бы — после трёх-то походов за водой к деревенскому колодцу. Спина болит, плечи ломит, но башка ясная, будто после недельного сна. А всё потому, что с самого утра в доме кипит работа. Как и обещала, Сильвия сразу принимается за дело.
Первым делом она опрокидывает кадку, в которой я обычно умываюсь. Вместе с водой в лопухи у забора выливается и зелёная тина. После Сильвия долго чистит кадку самодельной щёткой из сухой травы. В этот момент последние сомнения в её способностях отпадают. Пусть она и похожа на типичную эльфийскую «белоручку», но на деле смекалиста и старательна.
Обеспечив себе наличие чистой воды, она переходит в дом. Вытаскивает на улицу мою подушку и шерстяное одеяло. Выбивает их и оставляет на солнце просохнуть и проветриться. То же самое проделывает и с тюками соломы, что служили мне матрасом. Впускает свежий воздух в открытые окна. Я стою на пороге и смотрю, как она завязывает нос и рот тряпкой и лезет в угол, вычищать тинёты и пятна плесени на стенах. Мне становится неловко. Подхожу ближе и становлюсь рядом. Сильвия глядит на меня удивлённо.
— Я так… для подстраховки, — отвечаю, стараясь не пялится на её гибкое тело и округлые груди под тонкой рубашкой.
Во второй половине дня её запал немного поубавляется. Видно, силы кончаются. Я это замечаю, хоть Сильвия и не жалуется. Но движения становятся вялыми, в глазах появляется рассеянность. Вернувшись из последнего за день похода за водой, я застаю её сидящей на лавке перед корытом, полным мыльной воды и грязного белья. Её протез прислонён к лавке сбоку. Она машинально трёт простыню о стиральную доску, витая мыслями где-то далеко. Мой взгляд на миг падает на пострадавшую ногу. Сильвия замечает это и прикрывает её подолом.
— Извини, — бормочет она, не поднимая глаз.
— Тебе нет нужды прятать свою ногу от меня, — отвечаю я, пошкрябав пятернёй затылок. — Я не шибко впечатлительный.
— Вот как? Тогда ладно, — Сильвия как будто выдыхает и приподнимает подол юбки так, чтобы на него не попадала вода. На лице её снова появляется слабая улыбка.
По её указке я натягиваю верёвки между опорами забора, а после развешиваю постиранное бельё. Дико смущаюсь, когда вижу среди него свои подштанники.
«За такое, полагаю, надо доплачивать отдельно», — думаю я, глядя на эльфийку.
Та поднимает на меня взгляд и, кажется, я из зеленокожего становлюсь краснокожим.
— Спасибо тебе за всё это, — говорю я и достаю из сумы серебряную монету. — Когда вижу, сколько всего ты сделала, я думаю, что зря торговался.