— Иногда тебе нужно делиться своими печалями не только с друзьями, — посоветовала Алисия.
— Ты имеешь в виду, что я замучила тебя своими переживаниями. Прости меня, Лис! Но я так страдаю.
— Вот и сходи. Один курс тебе не помешает. Но если только они начнут говорить, что у тебя комплекс неполноценности от отсутствия пениса, сейчас же уходи.
— Ты все-таки думаешь, что мне необходима консультация?
— Может быть, там они определят, почему на тебя вешаются одни ничтожества.
Келли тоже подумала об этом. Она никогда бы не назначила свидание мужчине, если бы знала, что он женат. Не смогла бы долго встречаться с такими, как Бред, у которого отношение к любви, как к легкой интрижке. Два года, проведенные с подобными любовниками, у всякой женщины пошатнут уверенность в том, что она может встретить настоящего мужчину.
— А ты сделай еще один выстрел, — посоветовала Алисия. — Перед тем, как отречешься от мужчин. Я буду навещать тебя в твоем женском монастыре.
Келли, стиснув зубы, поглядывала на стеклянную дверь кабинета, придумывая, как бы отсюда сбежать. Посещение доктора не было хорошо продуманным шагом с ее стороны. Она задумала посещение этого кабинета, как уловку.
— Келли Болдвин, зачем вы сюда пришли? — спрашивала она у себя, листая журнал «Охота в лугах и ручьях».
Ей на глаза попалась статья о гончих собаках. Она называлась «Еще один выстрел». Келли вздохнула и перевернула страницу.
Кресло оказалось удивительно удобным. Стив почувствовал себя в нем, как дома.
— Дело это абсолютно конфиденциальное, — предупредил он.
— В этих стенах вы свободно можете говорить о чем угодно.
— Я не думаю, что в компании будут довольны, если узнают о том, что я вам рассказываю.
— Но ведь они прислали вас сюда.
Стив нахмурился, морщинка пролегла у него между бровями. Он начал с самой сути:
— Хорошо, тогда слушайте. Я здесь потому, что мой предшественник злоупотребил своими правами, подтасовал документы и исчез с половиной миллиона в кармане.
У Марты Куртис от удивления поднялась одна бровь.
Стив уставился в одну точку. И продолжал. Было совершенно очевидно, что то, о чем он говорил должно навсегда остаться в этом кабинете.
— Пайщики пока не знают об этом. Но вот-вот они обнаружат пропажу, поэтому кружат, как воронье. Вывод, который можно сделать после всего произошедшего, — моего предшественника недостаточно тщательно проверяли перед тем, как назначить на эту должность. Такое не должно повториться. Вот почему в компании решили прогнать меня через… через психологический контроль. — Это прозвучало получше, чем слово из двух слогов, едва не сорвавшееся у него с языка.
— А вы что об этом думаете, Стив?
— Я думаю, что вам платят сто долларов в час, чтобы вы задавали мне подобные вопросы. — И он одарил ее сверкающей улыбкой.
Доктор положила лист бумаги на стол, это было только начало. Она — наблюдатель, и ее способы заставить человека раскрыться искусны и безошибочны. Это она здесь задает вопросы.
— Вам что, неприятно рассказывать о своих чувствах?
— Не более, чем позволять женщине наблюдать за мной.
«Пусть она все записывает», — подумал он с улыбкой.
— Это шовинизм, это шовинизм с большой буквы!
— Неужели?
Ему определенно нравился ее стиль. Никакого раздражения. Никакой суеты.
— Нравятся мне женщины, — сказал он. — У них такой тонкий ум, они так эмоционально настроены по отношению к нашим чувствам. Если бы в руководстве нашей компании «Американ-Групп» была хотя бы парочка женщин, держу пари, что уж одна из них непременно заметила бы, что Додж Креддок вот-вот смоется с полумиллионом.
Но Стив сомневался: вряд ли кто на свете догадался бы о финальном жесте Доджа — он украл самолет компании и сбросил, развеял полмиллиона долларов над беднейшей частью Гондураса. «Для решения проблем в Центральной Америке», — так говорилось в его прощальной записке.
Улыбка сползла с лица Стива.
— Многие мужчины находят, что говорить об эмоциях, переживаниях, чувствах нелегко. Поэтому они отшучиваются…
Стив взглянул на стену, увешанную дипломами.
— Вы получили степень доктора наук, как психолог? Сколько вы учились, чтобы добиться этого?
—…или меняют тему разговора!
Он твердо знал, что женщина не смогла бы иметь свой собственный кабинет в Манхэттене, если бы она не достигла определенных высот в своем деле.