— Я за этим и пришла, — она нашла в себе силы улыбнуться.
— В таком случае разреши мне вернуть то, что ты забыла в ресторане.
— Мой здравый смысл?
Он вынул два билета в театр.
— Это не мои.
— Твоя двадцатка встретилась с десяткой в моем бумажнике. И вот плод их встречи.
— Прости мой скептицизм. Какое же представление в этом городе можно посмотреть по билету за пятнадцать долларов?
— Мой приятель занят в спектакле. Это о чем-то говорит?
Келли вздохнула, из-за него. Ее сомнения по поводу мужчин были основной причиной, почему она оказалась здесь. Как она сможет это объяснить?
— Стив, какой ты милый, — это она сказала вслух, в то время как в голове у нее бились такие слова, как «великолепный», «ослепительный», «восхитительный». — Но я тебе говорила, что поклялась не иметь дело с мужчинами до скончания века. Если мы пойдем вместе, ты рискуешь выслушать всю историю моей жизни, а я не хочу терзать этим не подготовленного профессионально человека.
Келли заставила Стива рассмеяться. Только она могла исправить его настроение. Неужели он даст ей уйти?
— Тогда пригласи в театр свою подружку. Это же твоя двадцатка. — Стив отдал ей билеты, прислонился спиной к стене, заложил ногу за ногу.
И как это у него получается такой вполне приличный жест сделать таким… интимным?
— Спасибо. — Она положила билеты в сумочку.
— Второй вопрос.
— Ну?
— Можно я буду твоей подружкой?
Келли вздохнула. Сколько ей еще придется вздыхать…
— Я не предполагала, что ты такой настойчивый.
— А ты меня совсем не знаешь.
Действительно, она не знала.
— Видишь ли, есть еще одна более сумасшедшая вещь, чем знакомиться с женщинами в баре, — это знакомиться с ними в кабинете психиатра.
— Считай, что ты меня предупредила. Я ставлю тебя в известность: шоу будет очень короткое, и обещаю, что мы уйдем до конца представления.
— Теперь ты будешь терзать меня этим шоу?
Он потрепал ее за подбородок.
— Держу пари, тебя никто не называл застенчивой. — С этими словами он проводил ее до дверей в кабинет доктора. Его рука лежала на ее талии.
Она чуть замедлила шаг, давление поднималось.
Келли повернула голову. Ей все время хотелось смотреть ему в глаза. Набрав воздуха, чтобы сказать: «Спасибо, но нет», — она уловила запах его лосьона после бритья. Ненавязчивый, тонкий. Сочетание мужественности и нежности.
«Неужели все дело в лосьоне?»
— Прости, Стив, я действительно не могу.
— Если мы встретимся там, я позволю тебе заплатить за такси.
— Нет, то есть, да. Я заплачу…
— Буду ждать тебя у театра. Он называется «Орфей». Это на пересечении Второй и Восьмой улиц.
И Стив зашагал по коридору. Она могла представить, что он преодолеет любую преграду. Взять хотя бы, как он обошелся с ней.
— Это вы Келли Болдвин? — через открытую дверь спросила солидная, элегантная женщина. — Проходите, пожалуйста.
Улыбка сошла с лица Стива, когда ассистентка проводила его в свободный кабинет. Там его ожидали стол, карандаш и вопросник. За решения Доджа Креддока расплачиваться приходилось ему.
Почему для женщины так сложно сделать выбор? Может, потому, что она носит туфли на высоких каблуках, у нее красивые ноги и острое чувство юмора? А может, потому, что она отказывается флиртовать со мной, или потому, что носится со своими переживаниями?
А может, потому, что он держит себя так вызывающе? Возможно.
Стив карандашом расчертил лист бумаги и стал заполнять кружки, что-то подчеркивать. Интересно, добавят ему дополнительные баллы за аккуратность? Неужели эти случайные знаки означают его жажду власти? А заштрихованные серые поля — не до конца изжитую леность? А может, взрывной характер? Или нерешительность? Интересно, что означает то, что он тщательно обводит фигурки? Чувственность? Или вдумчивость?
Воспоминания о брюнетке в темных очках все время присутствовали в его сознании. Это было совершенно естественно. А как доктор будет расшифровывать кружочки, нарисованные им? Может, как угасающие воспоминания о его последней возлюбленной?
Стив сделал небольшой перерыв. Встал, обследовал комнату в поисках точилки для карандашей.
Тонни возненавидела бы это повышение. После того как она ушла, он заполнил все пустые вечера работой. Его продвижение по службе стало результатом борьбы с одиночеством. В свою очередь, новое назначение принесет еще больше работы. Столько работы, что ему некогда будет думать о взаимоотношениях, ни о старых, ни о новых.