Мне в плане внешности до Любавы далеко. Можно, конечно, взять зелья и исправить черный цвет непослушных волос и темно-зеленый глаз, да только это буду уже не я. Что касается фигуры… во мне не было хрупкости Любавы, скорее притаилась кошачья грация, которой я с легкостью пользовалась, когда необходимо было сбегать от очередных неприятностей. Из одежды я предпочитала что-то неброское, то же чисто ведьминское черное платье до колена с расшитым в виде паутинки белым с серебром воротничком. Работать в таком виде гораздо удобнее, не так заметны грязь и пятна от ингредиентов для зелий.
– И тебе недоброго утра, – фыркнула я, поглядывая на метлу Любавы, которая послушно замерла за ее спиной. Не то что моя безобразница. Ту надолго оставить и вовсе нельзя, такого натворит… До сих пор помню, как зимой нырнула в прорубь и умудрилась при помощи магии, которой напиталась, оттуда выманить три ведра карпов. И все бы ничего, но когда это богатство оказывается у тебя в постели посреди ночи…
– Какая ты невежливая, Рита, – ухмыльнулась Любава, напоминая о себе, сверкая голубыми искрами во взгляде и накручивая на палец локон.
Мы с Любавой обе ведьмы, учились на одном факультете в Академии Магии, да только специализации у нас были разные. Любава славилась приворотными зельями, а я – теми, что, в общем-то, доставляют неприятности. Ну не привыкла я готовить по рецептам, предпочитая экспериментировать и творить. Жаль только, от моего энтузиазма вчера рухнула крыша в доме господина Рута, пекаря, который приютил меня, ведьму бездомную, в благодарность за наложенные в его пекарне заклинания от мелких грызунов. И работу какую-никакую дал. Мои чары помогали хлебу не подгорать, тесту быть пышным и мягким, а любой начинке – не портиться.
К слову сказать, господин Рут оказался удивительного терпения мужчина, долго продержался… почти два месяца. И даже не особо вмешивался в мои дела, лишь изредка заглядывая на чердак, где я жила.
– Что ты хочешь? – поинтересовалась, не горя желанием заводить разговор.
Настроения и так не было, а смех Любавы, которая точно знала, что я осталась без дома, – слухи по Лантару расходятся быстрее ветра – слушать не хотелось.
Как-то так сложилось, мы с Любавой соперничали с первых мгновений знакомства. Преподаватели сначала пытались нас остудить, но потом осознали, что подобное идет лишь на пользу. В годы учебы каждая желала переплюнуть соперницу: то реферат поинтереснее написать, то зачет сдать с самым высоким баллом, то профессора на спор соблазнить. А после неожиданно получилось, что мы оказались в одном городе. И нет, подругами не стали, но к кому пойти ведьме с бедой, если она случилась? Да только к другой ведьме! Если бы еще гордости у нас обеих было поменьше…
– На меня поработать не хочешь? – поинтересовалась Любава.
Она заведовала в городе небольшой лавочкой, клиенты стекались к ней рекой.
– Нет, – отрезала сухо, проклиная собственный характер. – У меня работа уже есть.
И зачем вот ляпнула такое?
– Да ну? А я слышала, у пекаря крыши-то в доме теперь нет. Мастеров вызвал, чтобы новую поставили.
Я с трудом сдержала горестный вздох. Это я еще легко отделалась, когда отдала ему подвеску с драгоценным камнем, последнюю мою память о матери. Мог бы в суд обратиться, и ждала бы меня тюрьма. А о том, что на сердце от этой потери горечь, никому знать не надо.
– Неужели надеешься, будто кто-то в городе возьмет тебя на работу? Или гордость взыграла? – хмыкнула Любава.
– У меня работа уже есть, – спокойно повторила я, подхватывая сумку и пристраивая котелок на метлу.
За углом послышался смех, голоса служанок, которые все еще обсуждали нового хозяина Дарншхолла. Любава удивленно приподняла брови, осмотрела меня с ног до головы, усмехнулась своим мыслям.
– Он магов не берет, – заявила уверенно, сразу догадавшись, что я задумала. – На что вот ты надеешься, Рита?
– А я и не маг, – ответила, проверяя чары на метле.
Обновить бы их, слишком мое летное средство истрепалось, пока я ночами просиживала за зельями и перестала за ним следить.
– Не возьмет.
– Возьмет.
– Нет!
– Да!
– Нет, говорю, – азартно сверкнула глазами Любава. – А если и устроишься к Лансу в Дарншхолл, так и недели не продержишься. Не годишься ты для любой работы, не связанной с творчеством и экспериментами. А он их точно терпеть не будет.
– Спорим? – не удержалась уже я.
– А давай, – весело улыбнулась Любава, и я даже почуяла подвох, будто знала она то, что мне неведомо.
С нее станется скрыть важную информацию. Сдается, и расклад карт на меня сделала, прежде чем заявиться сюда, гадалка Любава знатная, ее предсказания всегда сбываются. Наверняка знает, что я проиграю, ищет выгоду. Да только и я помнила, что всегда с намеченного пути свернуть можно да с судьбой поспорить.