ГЛАВА 9
Я лежала на холодном и сыром полу, прислушиваясь к каждому звуку. Плакать уже не было сил. Говорят, если много плакать, можно выплакать все слезы. Пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Тело болело, ухо ныло так жутко, что хотелось кричать. Сколько я пролежала — не знаю. Время шло медленно и нудно. От пола тянуло холодом и сыростью. Набросав немного соломы, я села, съежившись, как собачонка. Голова болела, но слез по-прежнему не было.
Вдруг что-то заскрипело, и я в испуге подняла голову. На пороге стоял полупьяный Марат. В руках он держал пистолет. Я быстро отползла к стене.
— Ты пришел меня убить? — хрипло спросила я.
— Я пришел тебя спасти, — ответил Марат.
— Зачем?
— Глупый вопрос. Тебе что, не хочется на свободу?
— Ну как тебе сказать? Смотря, что меня ждет на свободе.
Марат подошел ко мне и протянул руку.
— Вставай, надо срочно уходить. Потом будет поздно.
Я встала, но так и не решилась подать Марату руку. Мы подошли к входной двери. Я заглянула в глаза Марату и подозрительно спросила:
— Куда ты меня ведешь?
— На свободу.
— Я хочу знать, куда именно?
— Поедем ко мне. Хочешь, я довезу тебя до гостиницы?
— Ты меня разыгрываешь?
— Мне кажется, что нам обоим сейчас не до шуток.
Мы вышли из подвала. Яркий электрический свет ослепил глаза. Марат схватил меня за руку и потащил по коридору. В конце коридора я увидела лежащего на полу человека и громко закричала. Сомнений не было — это был Рустам. Посреди его лба зияла огромная дыра. Широко раскрытые глаза, казалось, смотрели прямо на меня.
— Да не ори, ты. Закрой рот, — осадил меня Марат.
Я послушно закрыла рот и испуганно посмотрела на него.
— Что здесь произошло?
— Ничего особенного. — Кто это его?
— Я.
Перешагнув через тело Рустама, мы вышли в большую гостиную и бросились к входной двери. Обернувшись, я увидела, что у камина лежат еще два безжизненных тела. Это были те молодчики, которые пытались меня изнасиловать.
— Они мертвы?
— Ну а ты как думаешь?
— Думаю, что да.
— Вот видишь, какая ты у нас сообразительная.
— Кто их убил?
— Я.
Перед тем как открыть дверь, Марат внимательно посмотрел на меня и задумчиво сказал:
— Тебе нельзя в таком виде на улицу. Ты же совсем голая. Снимай с себя эти лохмотья.
— Но мне нечего надеть.
Марат подбежал к одному из убитых мордоворотов и стал стягивать с него рубашку и пиджак.
— Прекрати! — закричала я. — Я не одену одежду с трупа.
— Послушай, может быть, хватит диктовать мне свои условия! Давай одевайся и поменьше думай о том, кто носил эту одежду раньше. Я понимаю, что ты у нас кисейная барышня, но сейчас не время ломаться!
— Я не ломаюсь. Просто я еще никогда не носила одежду с покойников.
— Я раньше тоже много что в жизни не делал, но жизнь заставила меня делать то, чего я не хочу.
Марат кинул мне большую шелковую рубашку и необъятный пиджак. Я повертела рубашку в руках и жалобно произнесла:
— Тут кровь на воротнике…
— Ну и черт с ней, с этой кровью!
— Но ведь это же не мой размер…
— Ну уж извини, дорогая, тут ничего женского нет. Надевай, что дают. Все лучше, чем эти лохмотья.
Я скинула вконец разодранный костюм и осталась в чем мать родила. Марат придирчиво оглядел мою фигуру и заметил:
— А ты ничего сложена. На жену нового русского совсем не похожа.
— Интересно, а как сложена жена нового русского? — поинтересовалась я, натягивая рубашку.
— Обычно они в теле. Вернее, выходят замуж, как правило, худыми, а затем начинают стремительно набирать вес. Сама посуди: после голодняка пересесть сразу на копчености да на деликатесы. Тут кого хочешь разнесет!
— Мне не с чего жиреть, — вздохнула я, застегивая пуговицы.
Рубашка оказалась мне по колено и выглядела скорее как бесформенное платье. Накинув пиджак, я с ужасом подумала о том, кому он принадлежал еще совсем недавно, но не стала заострять на этом внимание.
— Послушай, ну что ты, как клуха. У нас нет времени.
— А куда мы торопимся?
— С минуту на минуту сюда могут приехать братки, и тогда мы вряд ли выберемся отсюда без потерь.
Отмахнувшись от Марата рукой, я подбежала к трупам, села на колени и стала выворачивать карманы. Ключи от машины мне вряд ли пригодятся, а вот доллары — в самый раз. Внезапно мне вспомнился мой спаситель. Он управлялся так быстро и профессионально! А чем я, собственно, хуже? Мне нужны деньги, черт бы вас всех побрал! Я хочу остаться живой! Я хочу попасть домой, к маме, но без денег мне не выбраться отсюда никогда. Мне плевать, что я обираю покойника. Я знаю, что это ужасно, но у меня нет другого выхода. Я все сделаю для того, чтобы спастись. И вообще, что значит — ужасно? Разве увозить девушек в качестве танцовщиц, а потом вынуждать их заниматься проституцией это не ужасно? Этот грех страшнее, чем мой, и ему нет прощения.