Я попыталась собрать все силы. Сконцентрироваться на энергии своих химер. Всех трех сущностей и каждой по отдельности. На лапах появились пестрые пятна: оранжевые и желтые, в хаотичном порядке. Кажется, запоздало соединились ипостаси.
«Ковалль! На помощь! Меня похищают!»
Я думала, меня никто не услышал. Но буквально спустя секунду донеслось «Я найду тебя, Рина. Главное успокойся. По аурному следу я сумею тебя выследить. Я никому не дам тебя в обиду. Главное не дергайся и не сопротивляйся, чтобы не навредить себе дополнительно».
Почудилось – я опять перетратила энергию. Перед глазами разлилось черное марево, лапы предательски задрожали от слабости, и я провалилась в черноту беспамятства.
7
Магическую схватку я воображала как в фильмах в жанре фэнтези с компьютерной графикой. Нечто эпичное и фееричное.
Колдун атакует ледяным ветром, противник уворачивается — и ближайшее дерево покрывается плотной коркой из льда. Обиженный волшебник выбрасывает пламя — противник отскакивает, поспешно шарахается, чтобы загорелся куст неподалеку. Первый колдун замораживает время — и другой замирает живой статуей. Но внезапно начинает медленно двигаться, разрушая оковы враждебной магии…
Все это я воображала в деталях. Но когда первородные схлестнулись в схватке, ничего подобного не увидела.
Передо мной метались столпы энергии, ударяли в противников, рикошетили от преграды — призрачной стены между магами и комнатой. Закручивались плотные силовые вихри, вспыхивало розовое аурное пламя, и внутри оставались двое соперников. Первородные успевали обмениваться ударами, пинками и тычками в болевые точки. Все происходило настолько стремительно, что я не понимала — кто побеждает. Только внезапно накатил страх. Что если Ковалль потерпит неудачу? Однажды Олтрикс уже ранил первородного. Сейчас он почти восстановил силы…
Я собралась и просто молилась, чтобы все у Ковалля вышло. Старалась послать ему свою веру и надежду на наше совместное будущее. Не знаю уж какое — но только я чувствовала, что наши судьбы неразрывно связаны. И друг без друга уже не существуют.
Мне следовало думать, что без первородного я здесь не выживу, не выберусь. Но я переживала за жизнь Ковалля вовсе не из эгоистичных мотивов. Я просто хотела, чтобы он выстоял и победил наконец-то Олтрикса.
Стихии передо мной смешивались, сталкивались, рождались и умирали за считанные мгновения. Внезапно в толстую стену энергии между колдунами и остальной комнатой ударяло Цунами — настоящее, ужасное. Сотнями змей шипела пена, наваливалась на препятствие водяная махина, штурмовала, закручиваясь в гигантскую воронку. Но стена энергии, созданная Коваллем, лишь чуть выгибалась под напором стихии. По ее состоянию я и оценивала силы первородного и его энергию. Преграда менялась — не быстро, но заметно. Вначале она противостояла ненастьям почти недвижимо, словно каменная, теперь вот начала слегка прогибаться, немного поддаваться, хотя и не разрушалась. Ледяные осколки и глыбы-айсберги, что хлынули на преграду сплошным потоком, превратили ее в голубоватую пупырчатую стену. И прежняя гладкость вернулась не сразу. Потребовалось несколько минут на восстановление. Затем пространство между магами вспыхнуло ярко-оранжевым аурным пламенем — я узнавала его на чистой интуиции, хотя ни разу толком не видела. Слепящее, опаляющее, убийственное для многих, оно способно сжечь что угодно, кроме… могущественных первородных магов. Каждый окружил себя коконом энергии, и тот подтаивал, медленно плавился, как лед под горячим весенним солнцем.
Я застыла, остекленела, наблюдая за Коваллем. Он с Олтриксом исхитрялись посылать друг в друга энергетические мечи, шила, топоры и прочие куски сложных заклятий. Первородные общались с магией на «ты», не так, как остальные колдуны и оборотни. Даже когда заклятья разваливались на части и осатанело метались по территории в поисках энергии, чтобы выжить, маги ловили аурных зверей и заново использовали в собственных целях.
Впечатляло. Пугало. Слегка настораживало.
Сердце отчаянно билось, обрывалось, колотилось быстрее и снова останавливалось.
Дышалось труднее с каждой минутой, руки и ноги покрылись испариной.
Внезапно преграда между первородными и комнатой рухнула, словно стеклянная, рассыпалась на множество призрачных осколков, и те моментально растворились в воздухе. По полу хлестнула водяная пена, словно мстила за что-то станции и залу, клочки огня потухли в лужицах, выпустив синеватые стебельки дыма. Я вскинула глаза на первородных.
Ковалль сидел на полу по-турецки, пытался отдышаться — не без усилий. Олтрикс лежал, но уже начинал медленно подниматься, используя как домкрат механическую руку. Вторая висела безжизненной плетью, здорово обугленная и переломанная.