Некромантка помогала ему во всём. Работа с кожей и костью нравилась художнице и приносила ей удовольствие. Шкуры ложились одна на другую и под жаром магии намертво соединялись без всяких нитей. Кусочки костей становились застёжками и пуговицами, а крупные детали вроде той же фибулы или бляхи на ремень, формировались из крупных костей и всегда выполнялись в одном и том же образе трёхглазого дракона.
Стоит ли говорить, что система назвала комплект — « Королевским пожирателем топи»?
В конце недели, когда с примеркой и подгонкой было покончено, трёхликий в гибком нагруднике из чешуи, с толстыми наплечниками из жаболюдской кожи спустился в общий зал таверны и народ сидящий там замолчал.
Потому что убийца, выглядел королём среди черни.
Пламя ревело подпитываемое магией и насыщало воздух жаром. Внутри кузницы было настолько жарко, что первый выпавший снег таял, едва касаясь навеса.
— Ты же знаешь, надолго меня не хватит!
Карл использовал заклятье огненного плаща, чтобы за краткий промежуток времени раскалить чёрные искры. Парные клинки расцвети красным цветом. Энергия сияла, срываясь белоснежными лучами с раскалённых рун.
Стоящий у выхода трёхликий перекрикивая гул пламени, выкрикнул:
— Сейчас!
Продолжая источать пламя, Друм шагнул к наковальне и под треск опадающих языков огня возложил мечи друг на друга. Чтобы через мгновение на них обрушился удар большого, кузнечного молота, зажатый в мускулистых руках Виллерта.
Заклинание огненного плаща действовало в отрыве от тела карлика и держа клинки на границе действия заклинания, недалеко от собственного тела, Друм с лёгкостью разогревал их, что, впрочем, не помешало ему одеть огромные кузнечные варежки, чтобы не обжечь при этом руки.
Немёртвый воин был единственным кто, обмотавшись мокрыми, тлеющими в данный момент тряпками, мог выдержать прущий во все стороны жар. Здесь же, забившись в дальний угол, огню молился Ликвик.
Со стороны происходящее могло показаться дурдомом… если не знать зачем затевалось.
Молот опустился десяток раз сминая клинки в единую, раскалённую едва ли не до бела массу. И тогда говорящий за мёртвых поднял ладонь:
— Достаточно, дальше мы сами.
Первым наружу выскочил Виллерт. Несмотря на то, что Друм поддерживал «огненный плащ» на минимальной мощности, бинты воителя вовсю дымили, и чтобы уберечь собственное тело, алебардист с ходу упал в свежевыпавший снег. Следом, наружу выскочил Друм, с радостью утирая пот дрожащими от растрат энергии руками и хватая ртом холодный воздух.
Единственным кто остался, был Ликвик. Этот потел, но терпел, сидя в своём, дальнем углу.
Трёхликий не стал ему приказывать выйти, да тот бы и не послушал. Убийца молча прошёл к рабочему месту, поправил фартук и взялся за молот. Каждый из ходоков добровольно пожертвовал ему целый стакан собственной крови для рун, которые сейчас были нарисованы на кузнечном молоте.
Безымянный ковал себе новое оружие.
Самое интересно в произошедшем было то, что даже безумный тёмный эльф Ликвик, неожиданно для остальных принял лидерство мечника и когда все надрезали себе ладони братаясь с ним кровью, молча подошёл и разрезал свою.
Слепо ли повторял это действие безумец или сделал это осознанно… было загадкой даже для ИскИна. Тем не менее его кровь теперь тоже участвовала в ритуале и говорящий за мёртвых этому не противился.
Двигая щипцами заготовку, он обрушивал на неё удар за ударом. Иногда отвлекаясь и кидая взгляд на верстак, на котором лежала изящная рукоять из укреплённой кости, увенчанная противовесом в виде головы всё того же, трёхглазого дракона.
Когда оба зачарованных клинка под ударами молота превратились в единую полосу светящейся энергией стали, говорящий за мёртвых приступил к созданию хвостовика и дола.
В кузне стоял шум, мускулы на руке убийцы давно вздулись венами и «горели» но он продолжал работать, точно зная, что его выносливости хватит. Так, в брызгах искр и магическом огне, посреди сияния энергии, которой погибшие руны поделились с металлом, рождался меч короля, пришедшего с болот.
Ещё дважды в кузню в назначенный час заходил карл. Восстановив часть затраченных сил медитацией Друм помогал огнём своего заклинания. Крупный молот был отложен в угоду мелкому, а рдеющая заготовка закалялась в вечно свежей крови многоглавого монстра, смешанной с кровью ходоков-побратимов.