Виллерт нашёлся почти там, где сумел выбраться из паутины. Упавший с потолка снег сбил его с ног и придавил обломками строительных лесов. Из-за уникальных свойств своего аватара, алебардист даже не терял сознания, но гораздо быстрее накапливал штрафы от холода и к тому моменту, когда трёхликий его отрыл, практически полностью утратил способность двигаться.
К жаровне, его пришлось тащить волоком.
Вернувшись к Серрисе, говорящий за двоих обнаружил, что некромантка не теряла времени даром. Несмотря на полное истощение, она сумела выложить обломки лежащих у стен досок таким образом, чтобы устроить импровизированные места отдыха. Поверх легли притороченные к рюкзакам походные лежаки и когда трёхликий, скрежеща доспехами Виллерта по камням, притащил его к жаровне, некромантка уже укладывала на первый из лежаков отравленного карла.
Друм был плох. Не приходя в сознание, блевал и бредил.
Ликвик в отличии от него хоть и замёрз, но уже постепенно приходил в себя. Эльф открыл глаза и свернувшись в комочек под плащом из воронова пера, дрожал, пытаясь согреться. Добравшись до жаровни говорящий за мёртвых, бросил проклятого и помог Серрисе. Так, шаг за шагом, они постепенно развернули настоящий бивуак вокруг жаровни, стащили к нему рюкзаки и отогреваясь, приступили к приготовлению отваров и пищи.
Из пролома в потолке пещеры падал свет и снежинки. Медный бассейн был полностью завален снегом и лишь край площадки перед ведущими к подножию шпилей ступенями, устоял перед натиском ледяной крупы.
Некромантка поставила на угли сразу два походных котелка и доставая из мешочка смесь из сушёных овощей и кореньев крошила их в воду:
— Как думаешь, где она?
Вопрос был адресован мечнику, сидящему на лежаке и смотрящему на падающие из пролома снежинки. Трёхликий шевельнулся и ответил:
— Тела её слуг исчезли, а «свидетель» записал в актив достижение «очищающий свет». Логово зачищено, но награда либо сокрыта в тайнике, либо завалена снегом.
Обойдя говорящего за мёртвых, она сунула в руки Ликвику дымящую кружку отвара:
— Мы не сможем уйти отсюда в ближайшие сутки. Друм никакущи…
Она недоговорила, заметив, как внимательно Ликвик смотрит на воина, а тот на него. Не выдержав, колдунья спросила:
— Я чего-то не знаю? Хрен ли вы пялитесь друг на друга?
Ответ прозвучал тихим голосом эльфа:
— Молчун сказал, что пламя не единственная сила, принимающая молитвы.
Серриса склонилась над Друмом не прерывая диалога:
— И ты решил из всех возможных выбрать именно свет? Чтобы лишать меня всей моей силы?
Оттаявший тёмный уселся на лежаке и сняв перчатки обхватил кружку руками, сделав аккуратный глоток:
— Он сам позвал меня… — рука указала в сторону колодца. — … оттуда. Когда молчун использовал первую руну. А потом ещё громче. Его заперли здесь, осквернили. Он хотел вырваться наружу и искал проводника.
Хриплый голос трёхликого упал на землю камнем:
— Ликвик, сними маску.
Эльф потянулся рукой к чернённому металлу, но не закончил движение с возрастающим трепетом рассматривая собственные пальцы. Он наконец заметил то, что внимательный воин рассмотрел в первую же секунду:
— Я…
Серриса впервые тепло улыбнулась:
— Твои ожоги исчезли.
Сказать, что Ликвик был писанным красавчиком, это ничего не сказать. Он обладал слишком грубыми чертами лица для тёмного эльфа, но это играло ему на руку. Мужественный, волевой подбородок и резко очерченные, словно вырубленные из дерева черты лица, смягчались нежной, без единого пенька щетины кожей и тонкими губами.
И сейчас этот расписной красавец, твёрдо смотрел в глаза лидера и повторял:
— Я не могу уйти. Моя работа здесь не закончена.
Серриса ударила посохом о камни и прорычала:
— Ты что идиот? Здесь холодно и в любой момент могут пожаловать охотники за наживой! Не говоря уже о разных тварях, которые сожрут твою тупую задницу и не посмотрят, что она теперь нежная как попка младенца!
Но тёмный стоял на своём:
— Свет нуждается в защите. Его храм осквернён, и он выбрал меня для своей защиты!
С памятной схватки прошли сутки. Трёхликий сумел восстановить часть своего резервуара медитацией, а комплект королевского пожирателя плоти постепенно исцелили все синяки и шишки, оставшиеся после сражения.