Мы ровным счётом ничего не могли сделать чтобы предотвратить его смерть или исправить. Он умер мгновенно, вирт забрал его память заставив аватар упасть и вывалить остатки мозгов на камни моста.
Буднично. Банально. Будто и не было никогда карла по имени Друм.
Человеческая часть нашей личности испытала шок. С людьми всегда так. Они создают вокруг себя концепцию мира и когда она рушиться, когда гибнут те, кого они привыкли видеть ежедневно, это вгоняет их в ступор.
Но на наше счастье, машинный разум никуда не делся и ему было плевать на ошибку карлика. Он сделал всё чтобы свести риски к минимуму, но не мог создать условия равные абсолютной безопасности.
Следующий удар обрушился уже на нас.
Сияющая солнечным светом рука защитила нас от него, поглотив большую часть призрачного удара. В отличии от головы Друма она находилась за источником освещения и поэтому нивелировала ущерб, вместо того чтобы допускать его к телу. А дальше, мы вышли на дистанцию эффективного рывка и немедленно его использовали.
Мёртвый жеребец под консоргом успел выдохнуть в нашу сторону целое облако ледяной стужи, но активированная ранее комбинация рун продолжала работать, в том числе Нивиармус — защита стихий. Благодаря её силе мы не обернулись промороженной статуей, а получили штрафы от холода и оцепенения, чтобы, пролетая сквозь облако и выставив в сторону клинок нанести свой коронный удар.
Видя течения вирта и зная характеристики своего врага, было совсем не сложно рассчитывать варианты его убийства. Мы знали, что он уже истратил свою способность отразить смертельный урон. Знали мы и о тёмной каре, что срывалась с небес некротическими снарядами и обрушивалась на головы его врагов, которая так же не могла быть использована больше одного раза в сутки.
Всё что у него осталось так это выдыхаемый конём холод, аура свойственная каждому рыцарю смерти и способный наносить дистанционные удары, волнистый клинок.
Ничто из перечисленного не помешало чёрному мечу одним горизонтальным ударом развалить коня на две половины, отделяя все четыре ноги от остальной части туловища и разрывая ледяное сердце. Мы остановились в пяти метрах позади падающего на мостовую всадника, а ветер, разогнанный нашим стремительным перемещением, рванул нас за плащ и растрепал тяжёлые косы на шлеме.
Угловатая фигура консорга успела подняться, прежде чем на него обрушилась магия Серрисы. Впрочем, безрезультатно. В отличии от обычных умертвий, этот проклятый обладал невероятным сопротивлением к тёмной магии.
Мы атаковали его снова без малейшей паузы. Курт ударила его разрядом электричества, а Феррис — всполохом пламени. Обе не могли поставить точку в нашем противостоянии, но пошатнули мертвеца и позволили нанести удар Сик’Караком.
Впервые, наши мечи встретились.
Казалось, что Глодатель костей сокрушит не только волнистый клинок, но и его владельца, но латник при жизни был обученным и опытным воином, а его артефактный меч, блокировал и наносил удары не сталью, но страхом смертных.
Встреча клинков породила магический хлопок, ударная волна от которого разнесла в сторону пыль из-под наших ног. Сик’Карак был отдёрнут и немедля отправился в новую атаку, потому как разрывать дистанцию было смерти подобно, как и сближаться. Единственным вариантом была работа на краю досягаемости собственного меча. Он был длиннее волнистого клинка рыцаря смерти и сводил на нет попытки мёртвого воина сблизиться и показать своё фехтовальное искусство.
Удар. Удар. Удар.
Массивный клинок тараном врывался в чужую оборону, настигал и связывал боем, отступал подобно отливу и снова бил. От постоянных вспышек магии в глазах аватара плясали цветные мушки, а аура смерти вцепилась в мышцы и боролась со светом Иллюминус.
Выносливости чтобы продолжительное время орудовать таким огромным и тяжёлым мечом всё ещё не хватало.
На шестом ударе защита рыцаря была проанализирована и вскрыта. Сик’Карак с хрустом врезался в нагрудник расширяя уже имеющуюся там дыру и обратным движением сбил мертвеца с ног, бросая на колени и подтаскивая ближе. Позади мертвеца появилась Серриса и с яростным выражением на своей кожаной маске вонзила в остатки головы рыцаря зачарованный медный серп. Волнистый клинок, устремившийся в колющем ударе к нашей ноге, был отбит сапогом в сторону и прижат к земле.
Нанизанный на огромный меч, атакованный серпом, который с лёгкостью уничтожал низшую нежить, проклятый рыцарь не сдался. Он поднял вторую руку с зажатым в ней грязным штандартом и вонзил древко в мостовую.