Голова Молоха могла пригодиться.
Оставшаяся на земле кровь тоже была ценным артефактом и Морран собрал её прежде, чем продолжил путь. Свернув Оплот в походное положение, ярл устремился к ближайшему холму. Царство мёртвых, серое, безликое, смертельно опасное само по себе, вгрызалось в его доспехи, но те держались, не позволяя иссушить уязвимую плоть. Куда бы воин ни кинул свой взгляд, всюду его встречала сплошная бесцветная хмарь, в которой утопали холмы.
Будучи наследником человеческого и машинного разумов, трёхликий испытывал хандру, сожалея о произошедших событиях, но при этом не собирался сдаваться. Он знал, что сожаления о том, что Серриса предала его, не приблизят его к конечной цели. Ему не хотелось её убивать, некромантка была полезна.
Иногда польза перевешивает риски, но не в этом случае. Колдунья зашла слишком далеко. Настолько, что Морран считал, что её голова с лёгкостью заменит на поясе голову Молоха.
Попавший в ловушку ярл знал, что бездна — это обиталище мёртвых, осквернённых душ. Сюда попадают те, чьи души были поражены порчей некромантии. Призраки, колдуны, порождения их магии и брошенные места. Отражения забытых кладбищ, брошенных замков и тому подобных точек, где реальность материального мира истончилась, позволяя духам проникать в мир живых.
Взобравшись на холм, под сползающей, серой землёй которого белели бесчисленные кости, Морран осмотрелся.
В низине между двух земляных отвалов простёрлись покосившиеся дома. Они упирались в башню, которая перекрывала ущелье и теряла свои очертания в серой дымке. Сильно левее на холме стояла часовня. Справа, на аналогичном холме, болтался висельник на мёртвом дереве.
И конечно надгробия. Сотни надгробий на обоих холмах.
Опустив руку к поясу и сняв верёвочную петлю, воин поднял голову монстра на вытянутой руке и глядя в искажённые злобой глаза вытащил из-за пояса нож. Его лезвие вонзилось в лоб чудовища, заставляя торчащие из его головы руки вцепиться в латную перчатку ярла, но тот не повёл даже бровью.
Мофик, Тур и Хрост выстроились в одну линию. Руны разума и лидерства говорящий за мёртвых смазал своей кровью, а Мофик, руну подчинения — оставил нетронутой. Голова Молоха шипела, дёргала своими «рогами» и издавала клёкот, но не смогла предотвратить начатое.
Влив в активацию рун энергию, трёхликий дождался, когда сияющие шрамы потухнут, а затем, чувствуя запах палёной плоти и волос, сказал:
— Кончик твоего языка укажет ближайшее место, которое поможет вернуться в мир живых. Выполняй.
Магия сработала. Молох моргнул и успокоился. Его окровавленный язык повернулся и указал в сторону висельника… а затем повернулся на башню и убедившись, что новый хозяин всё понял правильно, ткнул в сторону часовни.
Бездна была сформирована из призраков проклятых мест. Стоит ли удивляться, что она напоминала головку покрытого дырами сыра?
Живым в мир мёртвых путь заказан, особенно если они не обладают средствами противостоять местным ветрам, способным срывать плоть с тел несчастных и оголять их души. Но на счастье преданного Серрисой ярла, его доспех противостоял им с лёгкостью, а найти выход из мира мёртвых было куда легче, чем вход.
Трёхликий пошёл к дереву висельника напрямик, прямо через поселение под холмом. Без труда спустился и уже у первых домов столкнулся с тенями. Отголоски чужих страданий, полупрозрачные отпечатки истлевших душ, бродили среди покосившихся хибар. Они были безобидны, если держаться от них на расстоянии. Безумны и поглощены страданием.
Говорящий за мёртвых не стал ввязываться в стычки. Хотя мог без труда уничтожить подобных существ и получить за это некоторое количество эктоплазмы. Посёлок, как и башня в ущелье, скрывали в себе вероятность хорошей добычи, но воину хватало золота и ресурсов в подчинённом ему городе. Карлы добывали куда больше, чем он смог бы добыть в одиночку.
Где-то далеко раздалось лошадиное ржание, и закованный в броню воитель понял, что нужно спешить. В этом мире были свои владыки, ревностно защищающие каждую пядь серой земли от вторжения смертных.
Прибавив шагу, он миновал дворы, сторонясь безликих теней и стараясь не слушать плач, что доносился до него из распахнутых настежь домов. На окраине, у самого подножья висельного холма, его встретила ещё одна напасть. Чёрные норы на склоне, из которых полезли трупные личинки и некротические твари, состоящие из черепов и позвоночников, усеянных многочисленными рёберными ногами.