Всеми силами я пытался шевелить ногами, но даже не чувствовал их начала. Это было так странно. Они вроде бы оставались на своём привычном месте, их получалось потрогать, однако в то же время казались такими далёкими и недосягаемыми, будто уникальный экземпляр спортивного автомобиля в элитном автосалоне.
За окном по-прежнему суетливо носились люди. Атмосфера грядущего праздника навивала густой запах тёплых эмоций, но едва уловимое очертание паники, всё же, не давало покоя.
Минут через пятнадцать в палату вошла та же самая девушка:
– Здравствуйте – проговорила она с пугливой улыбкой. – Вы извините, что я так себя повела, просто….
– Да брось. Не стоит на «Вы». Мне даже как-то неудобно.
– Простите, но это часть моей работы.
Я повёл плечами:
– И зачем ты только торчишь в таком местечке?!
– Кто-то должен…. – ответ прозвучал неуверенно, словно она боялась ошибиться.
– Ясно. С новым годом.
Девушка улыбнулась уголком тонких губ и принялась торопливо собирать бумаги, разбросанные по полу, а я таки, наконец, избавился от прищепки с проводами, которая крепились на указательном пальце.
Прибор истошно завопил, наполняя комнату противным писком.
Медсестра тут же спохватилась и щёлкнула тумблером на скулящей коробочке:
– Так же нельзя! Я только всё соберу и мы продолжим.
– Да какой в этом смысл?! Я не убегу, не торопись!
Нагибаясь и придерживая край юбки, девушка поднимала и внимательно осматривала каждый обронённый листок бумаги:
– Ну, нельзя так! Вы не первый, кто попал в аварию. У вас ведь всё на месте. Переживать не нужно.
– Вот счастья то привалило! Я полжизни провёл за рулём, а теперь буду ездить на долбаном инвалидном кресле!
– Успокойтесь – жалеющим тоном протянула медсестра. – Сделаем пару снимков, проведём все анализы, а там уже видно будет, насколько этот случай тяжёлый.
Мною окончательно овладела истерика:
– Успокоиться? Успокоиться?! Я ведь гонщик, мать твою! Что я делать теперь буду? В переходе на гитаре играть?! Дура!
Девушка всё так же непоколебимо сложила бумаги на стол, спокойно подошла к окну и ладонью протёрла схваченное узором льда стекло:
– Смотрите, снег идёт. Знаете, как уютно гулять под цветными огоньками вечером, когда идёт снег? – она повернулась, растворяясь в добродушной улыбке.
– Нет – отрезал я. – Я не любитель слоняться по улицам. Мне больше по душе на треке круги нарезать.
– У вас нет причин впадать в отчаяние. Совсем скоро мы поставим вас на ноги. Поймите, вам очень повезло. В этой аварии ещё два водителя разбились, вот они-то уже точно в безвыходном положении.
Сглатывая, я опустил голову:
– М-да. Ладно, ты ведь и вправду ни при чём…. Извини, что я всё это на тебя вывалил – мой взгляд сам стыдливо отвернулся. – И прости за то, что дурой назвал….
Наши глаза встретились на миг:
– Прощаю…. – медсестра тут же отвела взгляд. – Я привыкла к такому. Это тоже уже часть работы. Меня, кстати, Леной зовут.
– Максим. Можно просто – Макс – я протянул руку.
– Приятно познакомиться…. – кивая, Елена улыбалась, робко отвечая на жест и выходя в коридор. – Сейчас мы продолжим, одну минуту….
В ожидании чуда.
Через два дня я уже съезжал на громоздком инвалидном кресле по абсолютно неприспособленному для того пандусу, установленному с краю наполированных ступеней.
На улице танцевали крупные хлопья снега, колоритно переливаясь в сотнях неоновых огоньков рекламных вывесок, коими пестрело почти каждое здание. Лёгкий и нетипичный для декабря мороз мягко трепал лицо. Кругом суетились люди, на дорогах дребезжали и семафорили разномастные автомобили, у ледяных горок толпились десятки детей, нетерпеливо ожидая своей очереди, швыряясь друг в друга снегом. По-прежнему работали ёлочные базары, магазины сувениров переживали небывалый вал клиентов, супермаркеты избавлялись от всего подряд в бессчётном количестве – народ суматошно готовился встретить новый год.
Оценив на эту идиллию потерянным взглядом, я собирался было двинуться с места, как вдруг сзади послышался неуверенный женский окрик:
– Молодой человек, подождите!
Я обернулся. На ступенях больницы стояла молоденькая девчонка лет двадцати. Ранее мне никогда не доводилось её видеть, однако очертания лица отчего-то казались знакомыми.
Она ринулась ко мне, едва не соскальзывая с наледи на лесенках:
– Извините, это вы Максим, да?
– Ну да. А ты, прости….?! – я сощурился, всё ещё не узнавая собеседницу.
Потерев голые руки, девушка вроде бы попыталась улыбнуться: