Закостенелость общественной структуры, неравенство и отдаленность одних общественных функций orдругих, чрезмерная предопределенность человеческой жизни, которые так искалечили наши души и исказили убеждения в России, присутствуют, в заметной мере, во всех больших современных обществах. Всюду существует проблема отчуждения, и всюду соответственно ей вздымается волна диссидентства и преступности. Если диссидентство может быть определено, как бунт нравственности против бездушия общепринятых правил, то преступность есть бунт безнравственности против него же. Две эти стихии неоднократно в истории вступали в сердечный союз, порождая жизнеспособные движения, вроде современного левого терроризма на Западе или революционного брожения в Российской Империи, в прошлом. В обеих стихиях свобода воли противопоставляет себя давящей власти необходимости (осознанной или нет, насильственной или только традиционной) и угрожает господствующему порядку вещей.
Во всем мире евреи почему-тo чувствуют эту болезненную напряженность острee всех (и как заводилы диссидентства, и как жертвы преступности), и я убежден, во всем мире им не миновать нашего пути. Не только в России, но и в Аргентине и Чили, в США и Франции евреи склонны к диссидентству. Мы начинаем как диссиденты, но, рано или поздно, убеждаемся, что отклик, который порождает наша активность, чужд нам и больше похож на то, против чего мы боролись, чем на нас самих. Нам остается только собраться всем вместе и попробовать наладить жизнь, похожую на нас. Если мы остаемся при этом честными с собой, мы понимаем, что не имеем права звать за собой никого, кроме тех, у кого нет выбора. Реальный Израиль со всеми его недостатками похож на нас. Не таких, какими мы хотели бы себя видеть, а тех, каковы мы есть на самом деле. Чтобы смягчить жестокость этого знания, возникли когда-то "настоящая Польша" и "Новая Россия", но никто уже не произнесет больше страшных слов: "настоящая Германия". Все немецкие евреи, которых я знал, категорически отказываются посетить Германию. Даже в качестве туристов. Там приоткрылось им нечто настолько ужасное о социальной и человеческой природе, что здоровому человеку заглядывать туда не стоит. Особенно - в годы благодушия и процветания. Особенно тем, кто способен и расположен это понять(то есть немецким выходцам).
В связи с этим я хотел бы выразить здесь сомнение по коренному вопросу сионизма. Я сомневаюсь, действительно ли сионизм является исключительно национальным движением. Действительно ли можно назвать сионизм национально-освободительным движением всемирной еврейской нации? Несомненно освободительное, но в какой мере национальное? Я подозреваю, что оболочка национализма, которую принимает сионизм в писаниях своих идеологов и в оправдательных речах израильского представительства в ООН, есть всего лишь весьма понятная психологическая защита от ужаса своей уникальности. Так Иона, услышав голос Господа, призвавший его пророчествовать, "встал и побежал в Фарсис от лица Господня", ибо ничего привлекательного в трагической роли пророка и уникальной судьбе для нормального человека нет.
Уникальность еврейской судьбы есть то, что невозможно ни доказать, ни оправдать, но еще труднее не видеть. В пределах европейско-христианской традиции уникальность еврейской истории и апокалиптический смысл ее сегодняшнего развития не требует доказательств. Напротив, всякому грамотному христианину необходимо предпринять некое богословское усилие, чтобы оправдать свое естественное желание считать свои собственные дела более важными.
Еврейские националисты с исключительной деликатностью идут навстречу этому социальному заказу, утверждая, что мы - евреи - маленький народ, заинтересованный лишь в решении своих маленьких (пропорционально нашему размеру, очевидно) проблем, не задевающих большие проблемы Большого мира. Однако, Большая ненависть, которую умудряется вызвать этот "маленький народ", показывает, что в народных массах живет гораздо более живое онтологическое чувство, чем в еврейских националистах. Антисемитизм оказывается большой вдохновляющей идеей, способной толкать народы на самопожертвование, и арабский мир готов призывать к Священной войне всех мусульман, чтобы только иметь сомнительное удовольствие уничтожить этот маленький народ. Они перебили гораздо больше курдов без всякого религиозного базиса, так что в основе здесь лежит не кровожадность дикарей, а оправданная религиозная идея.