– Абонент временно не доступен или… – раздался безразличный голос оператора.
- Или абонент загулял, - скопировав металлический голос отреагировал мужчина и отбросил телефон на кровать.
Потянувшись еще раз, он вскочил и накинул махровый халат на голое тело. Мужчина был худощав, но при этом не производил впечатление «узкого». Он был каким-то компактным, словно творец поставил себе задачу сделать его из возможно меньшего количества материала. Он был не высок, но длинные, сильные ноги и твердые ягодицы выдавали в нем любителя – бегуна. Наверное поэтому, его походка немного напоминала лошадиную рысь.
Проведя четверть часа под душем, насвистывая мотивчик детской песенки, мужчина закончил водные процедуры выливанием на себя ведра с холодной водой под свои же оглушительные крики. Несмотря на многолетнюю практику, он постоянно испытывал страх перед этим ведром, но ему нравилось это состояние с выбросом в кровь адреналина, и ни с чем не сравнимое чувство бодрости и своего рода перерождения. Растерев тело он укутался в теплый халат и направился на кухню. Утреннюю тишину прорезал неожиданный телефонный звонок.
- Звонил? – женский голос был мелодичный, но недовольно-заспанный.
- Звонил.
Повисла неловкая пауза.
- Я думал, ты приедешь после работы, - неуверенно, растягивая слова прервал молчание мужчина.
- Ты же был с мужиками.
- Ну так спать я домой еду, ты же знаешь, - в голосе слышались нотки недоверия.
- Поздно закончила, устала. Шеф-садист сказал, чтобы отчет был готов к концу недели. А эта новенькая, неуч сиськастая, пустое место. Ее и взяли только потому, что явно «села» туда куда надо, а мне теперь отдувайся за это, - зло рявкнул женский голос.
- Хочешь приеду?
- Не стоит. Мне надо поработать сегодня. Отчет этот гребаный еще не готов.
- Ну так я помогу.
- Что про меня скажут в офисе? Вообще охренел?!
- Ладно. Освободишься, позвони. Заеду за тобой, - разочаровано проговорил мужчина.
Он отшвырнул, чертыхаясь, телефон на кровать и направился на кухню делать завтрак.
Бекон и яйца шкворчали на сковородке, кухня заполнялась приятным миксом из запаха еды и молотого кофе.
Телефон снова подал признаки жизни.
- Кристина?! – в голосе звучали нотки надежды.
- Знаешь, Меркутов, ты не приезжай.
- Ну так я понял, что ты занята сегодня, что перезванивать.
Молчание. Зловещее молчание, рождающее чувство не комфорта. Мужчина понимал, что за этим красноречивым беззвучием стоит что-то большее, чем просто «не приезжай». В трубке слышалось сопение, а потом женский голос быстро выпалил, словно боясь, что кто-то закроет ей рот:
- Мне одиноко с тобой, Меркутов. Я как брошенка какая-то. У тебя на меня вечно нет времени: сначала были эти гребаные летные часы, которые тебе по зарез нужны были для новой работы. Потом эта старая «этажерка», которую ты притащил с «кладбища» и пытаешься снова заставить летать. Я уже не говорю о вечном стрессе от страха, что кто-то позвонит и скажет: «Машина потеряла управление, пилот не успел катапультироваться…». И тогда три года коту под хвост, ты даже не удосужился мне сделать предложение за все эти года. С меня довольно.
Ни мужского гласа, ни воздыхания. Лишь сосредоточенное молчание, указывающее на обдумывание ситуации.
- Не могу взять в голову, за что ты больше переживаешь: за то, что «коту под хвост» или за то, что «пилот не катапультировался»? – с сарказмом спросил мужчина.
- Дебил! Между нами все кончено! - резко бросила Кристина, словно выплюнула попавшего в рот жука.
Мужчина сморщил свой аккуратный, четко очерченный, с хорошо видной переносицей нос. Подойдя к стоявшему в углу глобусу, выполнявшему роль домашнего бара, Меркутов взял бутылку виски и, откупорив ее, вспомнил всю нецензурную лексику. И только он поднес горлышко к губам, в дверь позвонили.
В дверях стоял высоковатый, широкоплечий мужчина средних лет с резкими чертами лица и довольно густыми бровями, сходящимися на переносице и образующими букву “V”. Крупные, широкие кости были «одеты» хорошо развитыми мускулами, но при этом он не казался накаченной «скалой».
- Я, конечно, понимаю, что где-то в Японии самое время открывать Саке, но у нас только девять, и начинать день с вискаря..., это не наше лекарство, - и он залился задорным смехом, поднимая руку с мешком, позвякивая полными бутылками. – Два дня в холоде томил.
Речь гостя была немного «растягивающая», с характерным латышским акцентом.
- А начинать день с плебейски–массового бухла — это наше лекарство?! – приветливо улыбался хозяин, ни одной мышцей на лице не показывая свои неприятности.