– Что тебе стоит, а? Я так тебя бешу?
Октябрьское солнце светило в окна, и волосы Брусникиной казались состоящими из света. Женька сказала:
– У тебя крутые сапоги. Те, жёлтые. Скажи свой телефон. Почему вы все так меня не любите?
Брусникина поморщилась и отхлебнула чая.
– Это всё разные люди делают. Кто-то тупые и им нравится, как ты дёргаешься. А я хотела, чтобы ты хоть раз ответила.
– Кому? Тебе?
– Ну да. Чтобы, знаешь, увидеть, как ты злишься, а то ты тухлая, как селёдка. Ты когда-нибудь видела тухлую селёдку? Вот и я нет. В общем, про Дмитрия – он мне как бы немного сводный брат, и он ужасный. Ты что-то знаешь про бессмертных? Про немёртвых? Ну, их ещё гостями называют?
Женька мотнула головой. Хотелось спать. Вот бы сейчас поставить всё на паузу: Брусникину с её рассказами, маму с решениями, Дмитрия с вердиктами. Вообще всех. Что-то такое говорили в лагере, страшилки, байки, вроде можно вызвать ночью, кто-то возился с зеркалом и все боялись, но Женька никогда не слушала. Мало ли баек. Ася не ведала её усталости, рассказывала:
– Такие гости называются немёртвыми. Говорят, они начали приходить в восьмидесятых, когда всё по стране начало трескаться. Говорят, можно их специально звать. Говорят, что они могут помочь, только никто заранее не знает, за какую плату.
Женьке казалось: где-то рядом приоткрылась форточка – и так и тянет из неё сырым, неуютным, мокрой землёй, старыми листьями. И это чушь, что, чтоб случилось всякое чудо, нужно уехать в глушь – наоборот. В городе каждый ходит по своему маршруту, ниточками натянуты пути, а между этими путями – столько воздуха, что хватит на сотни неведомых гостей.
– Ася, а ты сама?.. Тоже такая?
– Да, я немного тоже из них, только никому. Дмитрий мой брат наполовину, я его люблю. Нас тут много таких. Ты Аньку знаешь?
В Женькином классе Аньки было две, и ни одной из них Женька не знала. Ася поморщилась:
– Да не этих Анек. Была такая в нашей школе, в восьмом училась, а потом оп – и сразу выпустилась. А знаешь почему? Потому что папаша у неё – русалочий король, и она просто прожила у него сколько-то там лет. Там время идёт по-другому, понимаешь? Вот её мама и спихнула – чтоб росла бы там, на всём готовом. А сейчас уже взрослая, работает. Может, и поступила куда-то, это я не знаю, только она последние годы не у нас училась же. Ты понимаешь? Что они там тебе наврали, интернат? Нет никакого интерната, ничего нет. Читала сказки? Помнишь сказки? Знаешь? Наверняка твоя мать позвала короля эльфов, загадала желание, тот выполнил, а в ответ попросил самое дорогое, что у неё будет через тридцать лет. Ну вот, я поздравляю, ты сокровище. Я б хотела пойти вместо тебя, но меня Дмитрий как раз не пускает. Говорит: каждому своя судьба. А если не хочу здесь? Ой, Кулагина, там бы я вышла замуж за кого-то из бессмертных и поминай как звали. Нет, говорит, сначала научись жить эту жизнь. Чего я тут не видела? Дыр на асфальте? Мать без меня проживёт, ей одной отлично. Вот почему кого-то тащат против воли, а кто-то просит-просит – и всё без толку. Ты же не хочешь в нашу страну, да? К бессмертным в смысле? К эльфам?
Женька мотнула головой. Какие эльфы.
– Они же вроде в Англии должны быть?
– Там стало мало места и они пришли сюда. У нас тут необжито, говорят. Да ладно, слушай, у кого-то эльф-отец, у кого-то русалка-мама, ну, нормально же! Главное чтоб границы не закрыли, ну, и ещё сложно решить, где жить. Хотя родители обычно сами решают. Слушай, Дмитрий смухлюет, он вернёт тебя, он не любит таскать детей к себе в страну, раз дети не хотят, это раньше им там невесты нужны были, а сейчас просто все со всеми встречаются без договоров, это просто знаешь что? У него просто при дворе одни зануды. Я говорила, что он там король? Да, говорила? Так вот, они как наши завучи, они хотят, чтобы всё было как положено и как прописано, и раз потребовал в плату самое дорогое, то чтобы оно в нужный срок было на месте. Сидят там в красных колпаках и заседают, иногда засыпают, а всё не расходятся. Он не может один против них всех, он и так слишком часто тут бывает, а ещё у него есть младший брат, и этот брат… ай, в общем, несерьёзно он относится. Слушай, пошли на биологию, не могу больше, в смысле, завесу больше не могу держать. Ещё заметят тут.
Вечером Дмитрий не явился, но явилась мама: всё ещё бледная, с блестящими глазами. Женька сидела на ковре в гостиной и перебирала книжки: какие взять с собой неясно куда, какие оставить. Раскладывала по алфавиту, по цветам, просто так – замостила весь ковёр. Взять с собой какое-нибудь «Красное и чёрное», мама его обожает – может, и Женька прочитает наконец. Школа для одарённых, это надо же. Мама встала в дверях: