Флавио поднёс мне манто из комбинированного песцового и норкового меха. Такой красоты я ещё никогда и нигде не видела. Меха переливались, словно бегающие живые зверьки. Я облачилась в это произведение стилистов марки « Кавалли» и посмотрела на себя в зеркало. Хорошо, ничего не скажу. Мои блондинистые пепельные локоны сочетались тоном с этим великолепным манто. Вот если бы ещё не фингал под глазом, который портил весь пейзаж!
– Сэй, беллиссима! Ты прекрасна! Сколько я перевидал на своём веку женщин, но ни одна не сравнится с твоей красотой, Лиза. Как же мне повезло с женой в третий раз. Ведь недаром говорят, что Бог любит троицу! Примерь и вот эту шубку тоже.
Флавио протянул мне на этот раз коротенький пиджачок из меха норки с великолепной отделкой чёрного цвета.
– Под джинсики, которые я тебе вчера купил в бутике элитных вещей «Аркадия». Ты будешь просто куколкой. Эх, как же мне все будут завидовать на курорте, глядя на такую жену! Ты ведь настоящая синьора. А там ещё на Кортине тебе и сапожки прикуплю! А ещё будет лучше, если ты будешь просто голенькая в этих шубках, мы с тобой займёмся любовью, и я буду трахать мою пушистую лисичку на нашем гостиничном ложе. Ну, ты как, довольна обновочками?
Флавио находился на эйфоричной ноте и, подхлёстнутый сексуальной фантазией, лепетал и сиял, как тульский самовар. Достав из кармана сотовый андроид «Нокиа», он набрал номер своего дантиста и, перекинувшись с ним парой фраз, отрапортовал мне:
– Собирайся, жёнушка! Поедем реставрировать твой ротик. Я исправлюсь, обещаю. На обратном пути я тебе сделаю ещё один подарочек, какой, пока не скажу.
На его физиономии появилась лукавая улыбка во весь рот.
– Сейчас пойду умоюсь, оденусь, и поедем, – бросила я и удалилась в ванную комнату.
– Может, сначала потрахаемся? Как ты на это смотришь? А потом я сам тебя одену, – донёсся из комнаты голос Флавио.
– Размечтался! – иронично хмыкнула я и включила в ванной комнате кран из настоящей бронзы. Дёсны ныли и кровоточили.
– Да, ну и видок у меня, однако! Придётся не одним слоем тонального крема замазываться, – вздохнула я, глядя на своё отражение в зеркале в виде сердца с позолоченным обрамлением в виде косы.
***
Я приехала в Италию примерно десяток лет назад. Моя лучшая подруга работала по контракту в русском ресторане в курортном городке на Адриатическом побережье, и так как по причине болезни матери она была вынуждена вернуться на Родину, Надя не хотела потерять рабочее место. На тот момент в начала 2000 годов русскоязычных иммигрантов было в Италии немного. И поэтому Надя, поговорив с хозяином ресторана синьором Луиджи, выдвинула мою кандидатуру на время своего отсутствия. Как ни странно, хозяин дал согласие и после бюрократических заморочек ходьбы по инстанциям выслал мне по почте заказным письмом все соответствующие документы для оформления рабочей визы. Я прибыла в город Киев в консульский отдел и подала документы на процедуру оформления визы. Когда же через две недели заботливая почтальонша тётя Галя принесла мне уведомление, я с радостью понеслась на почту. Распечатав заказной пакет, я открыла заграничный паспорт. В середине, на двадцатой странице, сияла лазерными печатями и штампами итальянская рабочая виза.
– Доченька, ты меня покинешь на целые полгода, – грустно кивала головой моя мама.
– Мамуля, ну, а что делать-то? Работы здесь больше никакой не осталось. Наш завод по производству конденсаторов, где я трудилась, закрыли. А так хоть поеду, мир посмотрю, да и Надьке сделаю доброе дело.
– Ой, доченька, переживаю я за тебя. Незнакомая страна, незнакомые люди. Язык совершенно тебе посторонний. И как у тебя там всё сложится? – не унималась моя мама, главный агроном области по специальности.
– Всё у меня будет окей, мамуля. Ты главное не волнуйся за меня. Надька же вон не пропала. И к тому же замуж собирается за итальяшку. Глядишь, и я там свою судьбу найду.
Маме ничего не оставалось, как согласиться со мной и благословить на дальнюю дорожку. Провожая меня на железнодорожном вокзале, мама вытирала слёзки на своих небесного цвета глазках ситцевым платочком в клеточку. Модная стрижка каре пепельно-русого оттенка ей была очень к лицу. Кроме меня, у мамы никого не было, так как мой папа отошёл в мир иной несколько лет назад из за болезни печени. Он был любитель выпить, пагубное пристрастие рано свалило его, и он умер на пятидесятилетнем рубеже, спустя две недели после своего дня рождения.
– Мамочка, перестань слёзы лить. Я, как приеду, сразу же тебе позвоню. Вот увидишь, всё у нас будет хорошо. Я денежек заработаю, тебе вещичек прикуплю, – я обняла маму и потёрлась носом о мамину щёку, пахнущую её любимыми духами « Пани Валевска».