Выдержка из уголовного дела: Трубак, он же полухордовый, он же кольчатый. Живёт на дне, но дно его терпеть не может. Способен заговорить зубы, глаза и Y-хромосому любому. В спорах невыносим, в бою не замечен. Лучшие друзья — отростки на голове, под кодовым именем Биба и Боба, которые с головой не дружат. Не женат.
— Биба, мне кажется, мы заблудились!
— Нет, Боба! Альбатрос знает, что делает, ну, когда он не безумен!
— Биба, так он безумен всегда! И мы точно заблудились! Альба, дорогой, выкинь нахуй эту карту, она уже старая!
— Пошел ты на хуй, Труба, мы придерживаемся плана! И мы не заблудились!
— Ага, не заблудились... этот сморчок я вижу уже третий раз! — Трубак прихлопнул его ногой.
Из темноты донёслись сдавленный крик и чей-то грустный вежливый голос:
— Господа, простите меня, конечно, но это была моя шестнадцатая нога...
Альбатрос выхватил фонариком невразумительный комок, что занял угол. Шесть пар глаз, а вот рот один, набухшие сине-желтые губы выглядели вполне женственно.
— Слышь, ты, плесень, где здесь старая ветка метро? — Альбатрос не надеялся на откровение, но комок зашевелился, его глаза сбились в кучу.
— Простите, что я попался у вас на пути, но уж коли так случилось, может быть, провидение послало в месте с вами мне не только свет. Не найдется ли у вас несколько граммов соли?
— Соль... Соль... — стены туннеля ожили и заклокотали.
Пресная жизнь в канализации давала о себе знать.
— Труба? — Альбатрос надменно кивнул через плечо.
Смачный плевок Трубака полетел в кишащую массу. Она задрожала, ловя экстаз.
— Да, да! Соль! Чистая соль! Ещё!
Трубак плевался в нарост из всех ртов. Он раздухарился так, что доставалось не только плесени, но и стоящим рядом подельникам.
— Мочи их, Биба!
— Я плююсь дальше тебя, Боба!
Два особенно больших отростка на челке Трубака заливались истеричным смехом. Оплеванный Альбатрос отвесил Трубаку оплеуху.
— Труба, ты долбоеб! Хватит!
— А что происходит? Почему так мокро? — недоумение Очкуна слишком медленно перерастало в недовольство. Огромные очки стоявшего на линии плевков мутанта пенились толстым слоем харкоты, но руки Очкуна были заняты, и ему приходилось лишь безучастно возмущаться.
— Биба, плюнь ему в рот!
— Боба, я лучше нассу!
— Хорош, придурки! — Альбатрос рявкнул на червей и угрожающей походкой прижал говорящую плесень в угол. — Ну что, гаврик, получил своё, а теперь колись, где тут метро?
— И зачем же так грубо? — говорящая плесень растекалась по стенам как желе, освобождая неприметную стальную дверь. — Выход в метро прямо за мной.
— Отлично! Вперёд, братва! — Альбатрос криво улыбнулся и выкинул карту, убедившись, что все это время держал ее вверх ногами.
* * *
— С чего ты вообще решил, что на ветке будет действующий поезд? — Очкун грозно сопел, подпрыгивая на неровностях пола.
Под ногами скрипела гранитная плитка, но ее давно изрыли кислотно-дождевые черви.
Выдержка из уголовного дела: Очкун, он же трясун, он же бздун обыкновенный. Редкий вид мутанта, занесён в Белую книгу уничтожаемых видов. Уничтожаемых с особой осторожностью. В его непропорционально большой голове много маленьких проблем. Опасно! Уничтожать только в специально отведённых местах! Паникер, в панике опасен. В панику впадает от малейшего громкого звука. Женат. Шутка, нет!
— Это же Московский метрополитен! Тут даже старые секретные реакторы ещё работают! — Альбатрос ловко перепрыгивал преграды, что ещё больше злило его подельников. Ящик так и норовил выскользнуть из их склизких рук. Его вес удручал больше, чем сомнительное содержимое.
— Так они же разрушены и просто фонят! — Биба на голове Трубака задумчиво хмыкнул.
— Распад идёт, значит, работает! — отмахнулся Альбатрос. — Что вы там застряли бездари?!
Тоннель раздваивался, обнажая полуразрушенный перрон древней станции. Поезд из трёх вагонов сигарообразной формы был небрежно присыпан вековой пылью.
— Эта хрень работает? — Боба от интереса прикусил губу Бибе.
— Больно, сука! — взвизгнул отросток, и Трубак снова получил затрещину от Альбатроса.
— Тише, олухи! Не спугните удачу! — он улыбался кривыми зубами.
Со стороны действительно могло показаться, что поезд сохранился тут лишь благодаря случайному стечению обстоятельств, но рельсы, на которых он стоял, тускло блестели в свете ламп. Идеальное прикрытие для наркоторговцев. Этот уровень канализации просто кишел ими. Дверь последнего вагона приоткрыта, и в нее можно было просунуть руку. Альбатрос распахнул ее без церемоний и не особо заботясь о создаваемом шуме.